– Да, очень.
– Тогда переоденьтесь немедленно, здесь не стоит простужаться.
Через несколько минут на мне было его большое пальто, а внутри – стакан крепкого грога, и я почувствовал себя куда лучше после двенадцатичасового весельного марафона – сорок английских миль блуждания по Венерну.
Стеклянный сосуд, из которого капитан наливал столь своевременный напиток, имел форму собаки, с хвостом вместо ручки. Огненная жидкость вытекала из ее рта. Много дней спустя нам снова случилось дернуть за хвост капитанскую собаку.
На следующий день пароход зашел в несколько портов, и я решил высадиться на острове Бромё, где ночью должен был пройти пароход, который мог бы доставить меня к каналу Вест-Гота. Лодку поставили под навес, а я долго гулял по лесу, а затем осмотрел большой стекольный завод на этом любопытном острове. Надо же такому случиться – сразу после моего прихода на этот завод деревянные конструкции старой крыши, построенной шестьдесят лет назад, загорелись, и в результате возникла большая суматоха.
Вечер был холодный, ждать парохода семь часов было утомительно; но мне дали ключ от маяка, и я оборудовал там свою кухню и сварил кофе. Затем надел два полных комплекта одежды, чтобы согреться, и ходил взад-вперед по маленькому причалу гавани, пока не появились звезды. Яркий метеор пронесся по небу и напомнил, что в эту неделю каждый год наступает время метеоров с целыми косяками падающих звезд. Я забрался в фонарь маяка и сидел около самой лампы как для тепла, так для света, читая, рисуя и размышляя в полночные часы, с чувством одиночества и тревожным ожиданием гудка парохода при каждом порыве ветра.
Внизу послышались шаги – появился еще один пассажир. Вскоре он начал насвистывать, расхаживая взад и вперед и топая ногами. Чтобы утешить его и ради компании, я подыграл ему, просвистев ту же мелодию. Так мы и продолжали наш странный дуэт – один стоял на пирсе, а другой сидел в фонаре маяка, пока не исчерпали свой запас итальянских и шведских мелодий.
Наконец подошел пароход, но чуть не прошел хладнокровно мимо нас. Мой попутчик окликнул их и стал кричать; они вернулись. Ворча, сказали, что все каюты полны. Ничего, ответил я, мне и палуба сойдет. Что угодно, только не сидеть больше в маячном фонаре, где было так тесно, что я устал. Палуба была заставлена тремя ярусами бочек из-под сельди – не очень аппетитный груз, но бывало и куда хуже. Из Валенсии на Балеарские острова пришлось плыть в компании с 355 живыми свиньями на палубе. Пусть каждая свинья визжит весьма умеренно, скажем, только разок в пять минут. Голосит она по крайней мере шестьдесят секунд; тогда весь путь, двадцать четыре часа в сутки, вы слышите хор дюжины хрюшек, не считая хрюканья между ариями и, главное, запаха.
Этот рейс на пароходе от Бромё оказался довольно экзотическим. Я устроился поближе к топке. Все было темно, лишь в момент, когда открывались дверцы