Чувство снега. Скандинавский нуар в русском стиле. Коллектив авторов

выговорить ей за нарушение порядка – служебная парковка для сотрудников, – но в это время из машины вышла Эйлин Колд – его заклятая врагиня. Джим даже себе не мог признаться в чувствах, которые эта женщина в нем вызывала. Восторг? Влюбленность? Тихая ненависть или зависть? Наверное, все вместе. Но зависть больше всего. Он понимал, что и умом, и образованием она стоит на порядок выше него. Нет, все-таки не зависть, а сожаление. Сожаление, что не дал Господь ему – Джиму Хикманну – ни таланта, ни денег стать таким же, как она. В принципе, он любил свою профессию, но считал, что если бы у всех были равные стартовые возможности: состоятельные родители, престижный университет, установка на уважение государства и порядка в нем, то он – Джим Хикманн – обществу был бы не нужен. И не возился бы он со всякой человеческой мерзостью, а был бы нормальным, рядовым служащим с рабочим днем с 9 до 5 и выходными с семьей. Семьи у Джима уже давно не было. Родители ушли в другой мир. Жена – к другому мужчине. К одному из этих: с 9 до 5.

      Все это прокатилось в голове инспектора одной волной, и он с серьезным лицом поприветствовал женщин:

      – Леди, рад вас видеть. Чем обязан?

      – Зачем столько ханжества, – с размаху начала Оливия, – и вовсе ты не рад, и прекрасно знаешь, зачем мы здесь.

      Джим промок, замерз, и последнее, что он сейчас хотел, это спорить с Оливией.

      – Хорошо, – вздохнул он обреченно, – Эйлин, пошли ко мне в кабинет, а вам, мисс Стоун, вон туда, в конференц-зал. Через час суперинтендант сделает заявление для прессы.

      – Джон, я знаю, что ты меня не любишь, – начала Эйлин, но он ее перебил:

      – «Не любишь»? Да при чем здесь любовь? Я тебя терпеть не могу, но вынужден.

      – Вот именно. Так что, давай на время поменяем установки. Нам придется снова поднимать все дела. Думаю, что в этот раз закрыть дело «Суицид» тебе не удастся. Это уже пахнет серийностью. Оливия, конечно, та еще пройдоха, но у нее нюх как у собаки. И она взяла след. Нам с тобой не отвертеться. В этот раз я в твоей команде.

      Джим толкнул дверь своего кабинета и вежливо придерживал ее для Эйлин, когда у них за спиной послышался громкий, до боли знакомый и Джиму, и Эйлин женский голос:

      – Вы что глухой? Вы не слышите? Я же вам говорю: у меня сын пропал, а вы мне: «Пишите заявление».

      И спокойный голос уставшего дежурного констебля:

      – От ваших криков дело с места не сдвинется. Пишите заявление. Имя пропавшего, возраст, адрес. Ну, все как полагается.

      Джим вернулся к стойке дежурного и взял женщину под локоть.

      – Миссис Макгрой, пройдемте с нами. Вы извините дежурного. Он у нас недавно служит. Перевелся из Уэймута. Вас не знает. Вы ведь помните мисс Колд? – он обернулся к Эйлин, как бы приглашая ее вступить в разговор. – Как все удачно складывается. Она уже здесь. Присутствие адвоката всегда полезно. Так что же случилось? Что с Джефри?

      – Здравствуйте, миссис Макгрой, – Эйлин чуть не присела в реверансе, как это делалось в детстве при встрече с директрисой