Скоро варяги уже представляли себе своих богов – одноглазого Одина и могучего Тора – именно такими, какими их вырезал Жегор. А словене соглашались, глядя на усатую бровастую личину в шлеме-шишаке:
– Вот это я понимаю, это Перун наш Сварожич!
И довольно оглаживая бороду, садились за вёсла – уж раз на борту сам Перун едет, можно и потрудиться.
Корабельная жизнь нравилась Жегору. Ветер наполнял его силой. Ароматный весенний дождь он встречал под намётом, который тянули прямо от мачты до бортов. И дождь был певучий. Вторя ему, пели на своём языке варяги. Мелодия песен вещала Жегору больше слов – там были битвы, легенды о владыках, о деяниях богов, о небесном граде Асгарде и Вальхалле, куда девы-валькирии уносят души воинов.
Пели и у костров по вечерам. Старые викинги, зачарованно глядя в пламя костра, говорили о набегах. В их глазах проносились тени воинов, зарницы горящих кораблей, блеск золота. Иногда Олег переводил Жегору, о чём был рассказ. Вообще Олег был хоть и совсем молодым, но внимательным воеводой. Умел и ободрить, и развеселить в любую пору. Например, мальчик быстро узнал, как устроена «баба», и почему сначала надо ей «приятного нашептать», а уж потом под рубаху лезть. Хотя ни под какую рубаху ему лезть пока не хотелось. А вот старшие гридни просили его всё это вырезать на внутренней части кормы – чтобы не скучно было на вёсла налегать. Удивительное дело, но мальчик воспроизвёл всё в точности, как оно устроено, чем вызвал к себе ещё большее уважение.
Ближе к Киеву Днепр стал оживлённым. У горизонта на реке всегда виднелись паруса. Иной раз чужие ладьи проходили мимо – быстро, без вёсел, на попутном течении и ветру. Это были византийские дромоны с треугольным «латинским» парусом и знаками креста, и похожие на них арабские галеры, носы которых были сильно наклонены к воде, чем смешили викингов. Их-то драккары, напротив, стремили своих драконов к небу, скалясь оттуда на весь мир.
Жегор сидел, перевесив ноги за борт. Таращился на диковинные суда и смуглых купцов в тюрбанах. А когда увидел за изгибом реки киевские терема, то чуть не упал в воду. Он не мог поверить, что люди живут в таких домах. Или это не люди, а боги – там, за могучим частоколом, за дубовыми стенами в два дерева, за резными ставнями? Он бы не осмелился ступить под такие кровли. В хоромине Рюрика, где он гостил месяц назад, уже было не по себе.
– Так вот он, господин Великий Киев? – спросил Жегор, словно сам у себя.
– Мало радости, – ответил голос.
Жегор с усилием оторвался от резных крыш. Рядом стоял тот самый Любор, взятый на борт.