В итоге после содержательной беседы о генеральных путях перфоманса в области художественного самоизъявления, где субъект высказывания пытается собрать себя в акте распыления, двух мастеров мясного дела удалось привлечь к Катенькиному театральному проекту.
В качестве резерва оставались ещё несколько человек из числа тех, кто участвовал в параде голых. Во всяком случае раблезианствовавший перед торговцами с Ямского рынка бесстыдник и вернувшаяся из Воронежа девушка Даша, подпав под обаяние Роминых речей, дали согласие с полной самоотдачей прожить на сцене какую-нибудь средних размеров роль.
Впрочем, несмотря на все старания, театр всё равно получался компромиссным, половинчатым – никто из актёров не был готов умереть в процессе представления по-настоящему. Тарарам думал: «Лиха беда начало».
Перед домом, на усыпанной там и сям шишками с плодоносящих сосен поляне, обходясь минимумом реквизита (табуретки, стол, старый чемодан, подгнившие штакетины), под бдительным Катенькиным оком день-деньской резвилась самодеятельность. Катенька вошла во вкус, была азартна и требовательна, спуску никому не давала. Вернувшийся из «Незабудки» Тарарам смотрел, давал советы, ходил на озеро купаться, прикладывался к рюмочке и произносил небольшие проповеди.
– Реальный театр создан не для того, чтобы показывать жизнь во всей её фальшивой, обуженной и потому неприглядной трагичности, – вылезая из машины, сообщал артистам Рома. – И не для того, чтобы давать пищу уму, объясняя зрителю путаницу обстоятельств той мнимой действительности, в которой он живёт. И уж конечно не для того, чтобы побуждать зрителя к самостоятельным действиям и учить его свободе выбора. Всё это, в лучшем случае, удел театра низких истин. Реальный театр создан затем, чтобы забить осиновый кол в коренную грибницу самого этого мнимого существования. Потому что мнимость – главный чёрт из царства злобы. Она не даёт нам воздуха для вдоха, как натянутый на голову полиэтиленовый мешок. Она тешит надежды иллюзиями свершений, предлагая купить победу в модной лавке. Чем дышать? К чему приложить силу жизни? Не ваше дело отвечать на эти вопросы, потому что на них нет годного для всех ответа. Ваше дело – погрузить зрителя в сгущённую, брызжущую красным соком реальность, а не в её условный сценический образ, и тем вызвать в человеке истинные чувства, которые не способно вызвать зрелище, отчуждённое от действительности.