Как там Орсини говорил? Брат моего прадеда попал сюда в начале прошлого века. Двоюродный прадедушка, то есть. Нет, так я быстро запутаюсь. Пусть будет прадед Андрей. Почему ни отец, ни дед никогда не говорили мне о нем? Не могли же они не знать? Или могли?
Стоп. Кого тут не хватает? “Найди могилу деда”. А деда-то тут и нет! Дядя у нас Петрович, значит искать надо Петра Андреевича Галицына. Ну допустим. Не так уж много во Франции людей с такой фамилий, узнаем у Гугля. И все-таки, почему Галицын, а не Голицын. И не спросишь теперь.
Я крепко потер лицо и выпрямился. С крыши семейного склепа спрыгнул невесть откуда взявшийся черный кот и молниеносно исчез в кустах. Проследив за ним взглядом, я увидел, что от кладбищенских ворот неспешной походкой приближается сухощавый мужчина во всем черном, зеркальных очках и с аккуратной бородкой. Колоритный тип, прямо “крестный отец” из кино. Дойдя до склепа, незнакомец приветственно поднял шляпу.
– Бонжур. Вы тоже были другом Андрэ? – спросил он по-французски с сильным южным акцентом. Положил на приступку у склепа принесенный с собой букет желтых цветов, перекрестился и уселся на низкую обветшалую скамейку.
– Я его родственник. Вы знали дядю? – я обрадованно улыбнулся, рассматривая дядиного друга: тренированное тело, дорогие шмотки, вот только бородка эта, давно вышедшая из моды эспаньолка, контрастировала с общим современным видом и сбивала с толку.
– О-о, я его старый знакомый, вот только мы не виделись уже много лет… Я приехал сюда по работе на пару дней и узнал о его смерти. Пардон, я не назвался. Зовите меня мсье Мори. – Он вытащил из внутреннего кармана пиджака сигару и уселся поудобнее, закинув ногу на ногу.
– А я Александр. А вы…
– Примите мои соболезнования, – перебил Мори, рассматривая надписи на склепе. – Не могли бы вы мне рассказать о последних годах Андрэ? Для меня было бы таким утешением узнать, чем он жил, интересовался, куда путешествовал. Мой бедный Андрэ! Я не успел совсем немного на его похороны. Проклятая жизнь разводит даже самых близких друзей…
Я слушал его трескотню и чувствовал как нарастает невесть откуда взявшееся раздражение. Я и сам намеревался задать кучу вопросов, но этот Мори тараторил, не затыкаясь и не давая вставить ни слова. И нёс все больше какую-то абстрактную хрень, как будто на автомате болтал первое, что в голову приходит. И даже несмотря на зеркальные очки, я чувствовал его пристальный, изучающий взгляд. А когда Мори полез во внутренний карман пиджака за сигарой, я зацепил краем глаза кобуру под мышкой. С пистолетом на кладбище? Хотя кто их знает, этих корсиканцев, может им на улицу без оружия выйти – все равно что голым.
Вон у дяди дома целых два охотничьих ружья в шкафу обнаружилось, обычное и пневматическое. И Орсини упоминал, что ружья тут в каждом доме, по субботам вся Корсика охотится на кабанов, даже детей учат стрелять с детства.