А Консуэло, ни на минуту не сомневаясь, вставила ключ в замочную скважину. Дверь зло скрипнула, и из глубины комнаты хлынула на Консуэло давно забытая тьма. Страх перехватил холодными пальцами горло, холод сковал руки и ноги. Стены дворца дрогнули, и Консуэло увидела себя внутри темной комнаты, дверь захлопнулась у нее за спиной. Невидимые голоса заговорили с ней. Первым зазвучал голос бывшей подруги: «Все знают, что ты хуже всех! Тебя никто не любит, все отвернулись от тебя, ты никому не нужна!». Потом голос из далекого, еще до детского, прошлого: «Это лишний ребенок, он никому не нужен, избавься от него, пока не поздно». За ним голос того, с темным взглядом, которого пыталась спасти, да наткнувшись на его любовь к боли и нищете, не справилась: «Ты не способна мне помочь! Ты вообще ни на что не способна, самозванка!». Сирена, возвещающая беду, разорвала сознание, и раньше, чем Консуэло поняла, что это она кричит, Мир покинул ее сознание.
Ее нашли через несколько часов, лежащей на полу у входа в маленькую комнатку под лестницей. Если бы кто-то из присутствующих вспомнил детские фотографии Консуэло, то они узнали бы эту комнату. Ее детскую. Розовые обои, легкие занавески, шкаф с любимыми книгами и криво прибитая детскими руками защелка на двери.
Она дышала ровно, сердце билось, спокойно отсчитывая удары, но никто не мог привести ее в чувство. Слезы катились из-под век, но глаза оставались закрытыми.
Приходила Эриана, она любящим сердцем друга почувствовала беду. Держала Консуэло за руку, говорила ей о Любви Мира, о неоконченном Пути, о том, что верит в нее и ждет ее здесь, в живом Мире.
Приходила и бывшая подруга, пнула безжизненное тело, рассмеялась сухо и ушла с победной улыбкой.
Гладили по мокрым щекам дети, звали: «Мамочка, милая мамочка, возвращайся к нам, мы любим тебя, ты так нужна нам».
И Недобрый Друг навестил. Присел на край кровати, проговорил проникновенно: «Ты и не могла с этим справиться, это сильнее тебя, не стоило тебе выходить из тьмы».
И добрый Старый Друг, укоряющий себя в том, что не остался тогда с нею рядом, позволил открыть дверь в одиночестве. «Возвращайся девочка, Мир полон Любви, тебя здесь не хватает».
Но Консуэло не слышала добрых слов и не реагировала на змеиное шипение злых.
А ее Мужчина всегда был рядом. Продолжал зажигать звезды, которых она не видела, петь ей песни, которых она не слышала. И в какой-то момент ему показалось, что он потерял ее навсегда. Он закрыл лицо руками и заплакал. Силы оставили его, и вдруг пришла такая нестерпимая боль, что Мужчина подумал, что умирает. Это боль раздирала его сердце, в ушах звенела сирена, шипели не слышанные никогда в жизни злые слова: «не нужна, никто не любит, избавиться, не справишься». Единственный способ избавления от боли знал он. Единственное лекарство. Мужчина взял гитару и заиграл. Он играл боль и страх, тьму и непроницаемые