На 25-м: “С трудом узнаю себя”, и на 50-м “Наконец это я! Удостоверяю! Гофман”. Владимир Бурлюк делал схожие рисунки, их вероятно не сохранилось… все погибли и нечего плакать… если Венера Милосская дошла до нас без рук (а что такое любовница и мать – лишённая рук)».
Николай Иванович Харджиев, легендарный искусствовед, коллекционер, исследователь и знаток русского авангарда, рассказывал, что Михаил Ларионов из современных ему художников ценил не Малевича или Татлина, а только Ле Дантю и Владимира Бурлюка.
Валентин Серов, увидевший работы Владимира на выставке «Стефанос», воскликнул: «Нет, таких запонок из Малороссии не вывезешь… Париж это… Талантливо!»
Работы Владимира зачастую были более новаторскими и провокационными, чем работы брата и сестры. Именно они чаще всего вызывали скандалы на выставках и бурную реакцию критиков – вплоть до негодования. Владимир смело экспериментировал, но эксперименты эти шли отнюдь не от неумения – художник чётко ощущал своё время, время слома старого искусства, время новаторства и постоянных изменений. В его таланте невозможно было усомниться. Достаточно привести ещё два свидетельства – два мнения людей, чей авторитет в искусстве невозможно отрицать. Это представители совершенно разных течений русского искусства начала прошлого века – Александр Бенуа и Василий Кандинский.
В своём отзыве о работах Владимира Бурлюка, представленных на выставке «Венок-Стефанос», которую Давид Бурлюк организовал в Петербурге весной 1909 года, Бенуа писал: «Как ни ясно в них желание во что бы то ни стало обратить на себя внимание, это всё же произведения талантливого и незаурядного человека».
Три картины Владимира стали репродукциями легендарного сборника «Синий всадник», изданного Кандинским в Мюнхене в 1910 году. Кандинский пригласил Давида и Владимира для участия в первой выставке «Синий всадник» в Мюнхене. В письме Николаю Кульбину от 19 июля 1911 года Кандинский писал: «Я очень рад, что у Вас выставляют Бурлюки…», и затем, в письме от 12 декабря того же года, говоря о готовящейся выставке: «…ответственность за художников беру на себя, т. е. через меня будут приглашены только очень серьёзные».
Бурлюки, конечно же, входили в это число. На второй выставке Нового Мюнхенского художественного объединения, предшествовавшего появлению «Синего всадника», Давид и Владимир участвовали вместе с Жоржем Браком, Пикассо, Андре Дереном, Жоржем Руо, Морисом Вламинком, Кесом ван Донгеном. Братья Бурлюки даже написали вступление к каталогу выставки. Когда 18 декабря 1911 года Василий Кандинский открыл «Первую выставку редакции “Синего всадника”», на ней были представлены работы Анри Руссо, Робера Делоне, братьев Бурлюков, Августа Макке, Франца Марка, Габриель Мюнтер и, разумеется, самого Кандинского.
Благодаря неуёмной энергии старшего брата, который вовлёк в искусство и братьев, и сестёр, Владимир вёл совершенно невероятную по степени напряжённости выставочную деятельность. За неполные девять лет он принял участие в тридцати двух