– Демона?
– Ну да. Ни одного демона, кто мог бы делать то, что умеешь ты, так что нам последнее время и делать нечего.
Моя мать видела души, по крайней мере, так сказал Рот. Впрочем, обратиться к ней я не могла, поскольку она до сих пор томилась в заточении в Аду.
– Может, со временем это пройдет, – сказал он, откидывая с лица упавшую прядь светлых волос – почти таких же белых, как мое лицо. – Так что давай не будем паниковать, пока не узнаем все наверняка. Договорились?
Я машинально кивнула, хотя уже начинала психовать.
– Я не смогу ставить метки.
Зейн склонил голову набок.
– Нашла, из-за чего переживать, Букашка Лейла. Ты в последнее время этим и не занималась.
– Ты ведь не скажешь Эбботу, правда?
– Нет, если ты просишь. – Он помолчал. – Но почему ты не хочешь, чтобы он знал?
Я пожала плечами, не испытывая никакого желания говорить об его отце. Зейн любил отца и доверял ему.
Зейн задержал на мне взгляд, а потом раскинулся на кровати во весь рост. Он протянул ко мне руку и хитро улыбнулся.
– Хочешь пропустить тренировку?
Я сознавала всю важность тренировок. Они позволяли мне не ударить в грязь лицом при встрече с демонами, но я кивнула. Положив ладонь в его руку, я позволила ему завалить меня на кровать. Мы полежали немного – я на спине, Зейн на боку.
Он держал мою ладонь в своей руке, стараясь не задевать содранную кожу.
– Как у тебя с аппетитом в последнее время?
Я вздохнула.
– Все так же.
Последовала пауза.
– Питаешься нормально?
Нахмурив брови, я откинула голову назад, чтобы видеть его лицо.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Зейн ответил не сразу.
– Ты похудела, Лейла.
Я пожала плечами:
– Ну, может, это и неплохо.
– Тебе совсем не нужно терять вес. – Легкая улыбка промелькнула на его губах, но не коснулась глаз. – Я знаю, последние две недели выдались тяжелыми.
Грудь сдавило, и клубок самых разных чувств застрял комом в горле. Эти две недели были сотканы из мгновений тепла и света и бесконечных часов тьмы и утрат. Мне никогда еще не доводилось терять близких – во всяком случае, ничего подобного я не припоминала. Я не умела скорбеть и не знала, как переживают горе. Когда от меня оторвали Рота, передо мной словно захлопнулась дверь в ту жизнь, о которой я и не смела мечтать.
Каково ему сейчас? Мучают его или пытают? Возможно ли, что с ним все хорошо? Я столько раз задавала себе эти вопросы, что они, казалось, постоянно звучали у меня в голове.
– Я знаю, ты переживаешь из-за него, – сказал Зейн, вплетая свои пальцы в мои. – Но не забывай про меня. Я здесь, с тобой. И всегда буду.
У меня перехватило дыхание, и в горле застряли