Щенка прозвали Кутькой. Кормили его ребята почти всем тем, что ели сами. И мандаринами, и селёдкой, и конфетами.
Щенок жирел, толстел, а однажды, услыхав за окном собачий лай, так громко впервые залаял и заметался по комнате, что ребята испуганно подумали, не взбесился ли он.
Но Кутька не стал на них бросаться. Кончив лаять, он зевнул и покатился к своей мисочке доедать суп.
– Это он уже умеет по-собачкиному говорить? – спросила Варя.
– Ага. Он большой стал, – сказал Алёша и покрошил Кутьке в суп ещё кусок хлеба.
Как-то, рано придя с работы, папа надел на Кутьку ошейник и ушёл с ним. Ребята так и заснули без Кутьки.
Под утро Алёшу разбудила Варя. Она дёргала его за нос, пока он не открыл глаза.
– Алёшка, – сказала она, – ты знаешь, кто у нас Кутька?
– Кто?
– Немецкая овечка. Вот кто. Я сама слыхала, как папа маме говорил. Гога нам овечку продал.
– Какая же Кутька овечка? – засмеялся Алёша. – Совсем ты глухая стала. Папа, наверно, про немецкую овчарку говорил. Это такая собачья порода.
За завтраком папа уже сам рассказал, что Кутьку он водил в собачий питомник. Собаку там осматривали ветеринары. Её взвешивали на весах, измеряли рост и заглядывали в пасть, ощупывая зубы. В питомнике породистых собак дрессируют для военных целей. А летом Кутьку, может быть, возьмут на манёвры в часть.
– И он в сапогах будет ходить? – удивилась Варя.
– Зачем же в сапогах? – усмехнулся папа. – Ему и так не холодно. Смотри, какая шерсть! – И он погладил Кутьку.
Вообще папа часто гладил Кутьку, потому что блох у собаки не было. Но кто мыл собаку, папа не знал.
Купаясь в ванне, ребята всегда играли в «море». Пустят на воду резиновых слонов и уток и «поднимают бурю».
Однажды, когда они сидели в ванне, а мама в комнате натирала щёткой паркетный пол, Алёша сказал:
– Надо бы Кутьку искупать.
– Что ты! Нельзя собак в ванну! – испугалась Варя. – И мама сердиться будет.
– Один раз за всю жизнь можно, – сказал Алёша, – а мама не увидит, – и втащил в ванну Кутьку.
Вымыли его с мочалкой и туалетным мылом. Он сделался тоненьким и некрасивым.
– Ну какой! Испортил собаку! – сказала Варя. – Ты всегда любишь игрушки ломать.
– Ты ничего не понимаешь, – сказал Алёша, вытирая Кутьку мохнатым полотенцем. – Он высохнет и станет лучше.
Кутька встряхнулся и убежал. И вскоре они его не узнали. Повалявшись на паркетном полу, из светло-коричневой собаки он превратился в огненно-рыжую. Особенно красными были уши, будто Кутьку отодрали за какую-то провинность.
– Бедный ты мой, бедный! – вздыхала Варя, вертя в руках собачье ухо. – Что же теперь с тобой делать?
– Давай снова купать! – шёпотом сказал Алёша. – Теперь уже мама позволит.
Но купать Кутьку в ванне и мама и папа запретили в один голос.
– Глупая выдумка! – строго сказал папа. – Вы бы его ещё с собой спать положили. Раз и навсегда запрещаю это