Великая княгиня на глаза не показывалась.
– Нина, передайте, пожалуйста, её светлости Надежде Григорьевне, что я очень хочу лично с ней переговорить. Когда ей будет удобно, – вежливо попросил я одну из служанок.
– Да, ваша светлость, – с поклоном ответила она.
Арсений, который ковырялся в тарелке с кашей, посмотрел на меня глазами побитого пса, но ничего не сказал.
Мда уж… тяжело ему – отвечать за измену практически девятнадцатилетней давности, которую ещё совершил не ты, а предыдущий владелец тела.
Размышляя об этом, я вспомнил один из моментов нашего ночного разговора. Когда я спросил у Арсения, как восприняли члены семьи произошедшие в нём изменения.
– Разумеется, они заметили, мой принц. Но, честно говоря, мне кажется, они только обрадовались. По крайней мере, если брать обрывки воспоминаний предшественника и сверять их с моими собственными. Отношения в семье стали гораздо теплее. Хочется верить, что я смог стать для девочек настоящим отцом, а для Наденьки – любящим мужем.
Мне было приятно слушать, с каким теплом он говорил эти слова. Особенно учитывая, что на нашей родине Арсений пережил жену и сына. И больше собственного счастья там, подобно четырёхкрылой синей птице из его рассказов, не нашёл.
В завершение нашего завтрака почти одновременно приехали два юриста. Дмитрий Мохин – главный «московский» юрист Оболенских, и Женя Сигурский, работающий на меня.
– Господин, позвольте лично поздравить вас с изменением социального статуса, – поклонился Женя, когда мы встретились в кабинете «отца». – Простите, теперь нужно называть вас «ваша светлость».
Сигурский за короткий промежуток времени, что мы знакомы, успел доказать свой профессионализм, а моя Аура настолько его впечатлила, что в лояльности этого человека я почти не сомневался.
– Называй, как тебе удобно, – повторил я то, что уже говорил Вадиму. А затем мы с ним ещё раз обсудили, что нужно будет сделать.
Спустя три минуты в кабинет вошли Арсений с Мохиным, и началось уже общее обсуждение первоочередных дел. Изменение моего социального статуса необходимо официально задокументировать. «Отец» ещё вчера в зале суда попросил подготовить копии официального заключения, так что повторно проводить ритуал не придётся. Помимо всего прочего, нужно переоформить земли, которые я сейчас арендую у Морозовых и Волковых, усадьбу и кучу всего по мелочи.
Главный нюанс кроется в том, что всё моё имущество будем оформлять не на род Оболенских, а лично на меня. То есть другие члены рода никак не смогут претендовать на всё, что я нажил непосильным трудом. Разве что после моей смерти «отец» унаследует всё, или Алиса, если я переживу «отца», а затем всё это по умолчанию станет имуществом рода. Но умирать я не собираюсь, а с выведенным в личную собственность добром мне потом будет проще выйти из рода Оболенских.
И