Так Ганс стал подмастерьем у мастера Рудольфа, которого называли либо мастер, либо мастер Кнут. Мастер Кнут не был жестоким человеком, но бездельников, хулиганов и бездарей не любил. Если он замечал таких среди своих учеников, он немедленно изгонял их, и они вынуждены были вернуться к родителям, так и не научившись искусству, в котором Рудольф Кнут был подлинным и непревзойденным мастером.
Из всех учеников более всего он отмечал способности и прилежность Ганса. Именно его в качестве своего спутника и лучшего ученика он решил взять с со- бой в путешествие по Германии.
Однажды утром, это было весной, в начале апреля, дверь в комнату Ганса отворилась. С большим но- сом, массивным подбородком, высоким лбом, широко- плечий, в черном дорожном плаще, с белой тростью в правой руке, стоял мастер Кнут.
– Ганс, – сказал он, – мы отправляемся в путешествие. В великое путешествие по Германии!
Они сели в карету, кучер хлестнул запряженных лошадей, и путешествие Ганса со своим учителем на- чалось.
Мюнхен, Дрезден, Берлин… Весна на всех улицах и весна в душе Ганса! Белые облака на ясном небе.
Улыбки девушек, от которых он краснел. Уважение горожан. В каждом городе, где они останавливались, он рисовал. Мастер Кнут внимательно следил за тем, как он рисует. Сначала учил его рисовать здания, архитектуру, дома, замки… И только потом они перешли к портретной живописи.
– Будь внимателен, Ганс, – говорил Мастер. – Когда рисуешь, смотри в самую суть человека, смотри, какое у него сердце: доброе, злое, нежное, жесткое, льстивое, продажное, гнилое как яблоко, изъеденное червями, или как маленькое солнце, озаряющее мир вокруг себя светом.
VI. ТАВЕРНА
Однажды, устав от продолжительной дороги, они вошли в одно из питейных заведений того времени. Был сильный дождь, и они оба промокли. В таверне было душно. Люди пили пиво из больших кружек и, пьяные, громко смеялись. Между столами проходили молодые и немолодые женщины, предлагавшие себя за деньги. Место было не самым приятным, но было уже поздно и ехать под вечер неизвестно куда по темной дороге, скользкой от дождя, было небезопасно.
В центре заведения была маленькая сцена, на которую вышли два скрипача. Обоим было уже за тридцать лет, но они были настолько худыми и изможденными, что можно было принять их за студентов-музыкантов.
– Дамы и господа, – начал один из них на идиш, а потом на немецком, – позвольте мы исполним для вашего внимания музыку.
И поднял скрипку. Внезапно к ним подошел господин высокого роста и сказал:
– А что это тут у нас делают жиды?
И ударил одного из музыкантов по лицу. Тот упал на сцену, лицо у него в крови, и он лежит, словно мертвый. Внезапно наступила тишина. Все замерли в ожидании, что будет дальше. Ганс хотел встать на защиту второго музыканта, но тяжелая рука мастера легла на плечо Ганса.
– Ганс, сиди. Ты ничем не поможешь. Ты хочешь, чтобы тебя арестовали? Это сам глава этого вонючего, грязного