Заживлять раны мне приходилось, правда, не такие. Я накрыла ее ладонью, словно пытаясь удержать воздух в груди Блада.
– Это не поможет, – слабо улыбнулся он.
– Типун тебе на язык! – повторила я любимое выражение нашей кухарки. – А еще говорят, женщины болтливы!
Так, значит, легкие, сотканные из мельчайших пузырьков, дальше – пленка, обволакивающая их, еще одна, выстилающая грудь изнутри, межреберные мышцы, подкожный слой и кожа. Вроде все правильно. И все это состоит из невидимых глазу частиц. Одни частицы очищают рану от разрушенных или состарившихся тканей, другие выращивают новые ткани, восстанавливая тело.
Блад озадаченно нахмурился. Самой мне не доводилось почувствовать, как заживляются раны, но, говорят, ощущения странные, словно мясо шевелится.
– Капитан! – раздалось сверху.
– Отошли их, – быстро проговорила я.
Отвлекут – все насмарку.
– Сейчас буду, – повысил он голос. – Брысь отсюда, мне тут подсвечники не нужны.
Возня, выстрел. Блад встревоженно приподнялся на локте, я пихнула его обратно.
– Капитан, не морочьте мне голову…
Лицо Блада просветлело.
– Джеймс, марш на верхнюю палубу и займись делом! – Голос, капитана, став сильным и звучным, разнесся по тесному помещению.
Получается! У меня получается! Еще чуть-чуть…
Я отстранилась, сжала пальцами виски, пытаясь унять головокружение. Перед глазами снова заплясали темные мушки. Перестаралась. Мама говорила, что с опытом приходит умение не расходовать силу зря, но опыта у меня почти не было.
Блад медленно сел, провел ладонью по груди, стирая кровь, еще и еще раз, ощупал себя, точно не в силах поверить.
– Как?..
Я пожала плечами. Огляделась. Кровь на моих руках, на шелке, в который я одета, металлический запах, пропитавший все вокруг. Труп с ножом в спине, еще один – с перерубленной шеей, кровь заливает пол, пропитывает одежду меченого, на котором не осталось ни царапины.
В ушах зазвенело, и я все-таки свалилась в обморок.
Глава 6
Мир тихонько качался, плескали волны, и не мешали даже голоса, доносившиеся словно сквозь вату. Слов я не разбирала или не хотела разбирать, только интонации – изумленные, растерянные. Меня не интересовало, о чем говорят и что происходит. Ничего не интересовало, кроме сильных и надежных рук, что обнимали меня, унося прочь от пиратов, от крови и смерти. Прочь от всех ужасов, что я успела увидеть. Я улыбнулась, не открывая глаз, прижалась к плечу, от которого пахло порохом и кровью.
– Джек…
Какой чудесный сон, можно я не буду просыпаться всю оставшуюся жизнь? Ну хотя бы пару мгновений?
Не тут-то было. Руки, что меня несли, стали жесткими, и ехидный баритон прогнал блаженную расслабленность:
– Не угадала, сокровище мое. Попробуй еще раз.
Я вскинулась, потеряла равновесие, но Блад меня удержал.
– Тихо,