– Мне душно, – проговорила Марьяна, и Кружилин вывел ее на воздух.
Небо на западе побагровело, и солнце зацепилось уже за верхушки сосен. Едва оно скроется за ними, на землю придут синие февральские сумерки. Ночи пока еще длинные, а этот зимний короткий как будто бы день тянется нескончаемо долго – столько событий вместил в себя.
Кружилин оглянулся. Снег вокруг был затоптан. Он увидел за помещением эвакороты две санитарные машины и подумал, что там снег почище. Олег повел туда Марьяну. На полдороге она вдруг остановилась, отстранилась и пристально глянула на него:
– Где-то я уже видела вас.
– Конечно, – согласился Кружилин, улыбаясь, – вы перевязывали меня.
– Нет, – возразила она, – не здесь, в другом месте.
Они дошли до санитарных машин. Олег завел Марьяну в пространство между ними, здесь не ступала по снегу нога человека, зачерпнул пригоршню и стал тереть Марьяне лицо.
– Хорошо, – говорила она. – Трите сильнее, не бойтесь!
На разгоряченном лице Марьяны таял снег, капли сползали по лбу и щекам.
– Вот почти и прошло все, – сказала Марьяна и принялась искать платок.
Кружилин выхватил из кармана индивидуальный пакет, быстро разорвал его и стал бинтом стирать капли с Марьяниного лица. Они так увлеклись, что не заметили, как из санитарной машины осторожно выбрался немецкий солдат с автоматом. Он понимал, что долго в машине не просидишь, могут в любое мгновение прийти русские, вот эти же двое, и обнаружат его. Надо добраться до леса, и черт его, Курта Форштадта, возьми, если он не заставит эту парочку помочь ему спастись.
Курт встал метрах в четырех за спиной Кружилина – Марьяна тоже пока не видела немца – и тихонько сказал:
– Ком! Руих!
Иди, значит, и чтоб было тихо…
Кружилин, повернувшись, увидел перед собой изготовленный для стрельбы автомат и ухмыляющегося немца. Тот был без шапки, длинные волосы его свисали на лоб, открывая пробор посередине. Олег смотрел на этот пробор и чувствовал, как спазмы перехватили горло. Внезапное появление немца на секунду парализовало его, но когда Курт снова заговорил, к Олегу вернулась способность оценивать обстановку. А чего ее оценивать? Хуже не придумаешь. Разгромили немцев, а один из них, оказывается, спрятался в санитарной машине. И вот теперь…
– Снимать, – сказал Форштадт и обвел автоматом круг, показывая, что имеет в виду кружилинский полушубок. – Быстро давай!
Кружилин понял жест немца. Он глянул на побелевшее лицо Марьяны, вздохнул, медленно поднял правую руку и расстегнул верхнюю петлю полушубка. За пазухой у него лежал пистолет, правда, патронов там осталось два или три. Только вот даст ли ему этот тип выстрелить?
– Но-но! –