– Ты головой-то думаешь, что городишь? – взвилась третья сестра. – Мужик бы от такого только сильнее запил, потому что для мужиков пить в компании – отдельное извращенное удовольствие. Этим уродам только и подавай с кем-нибудь выпить, у них что ни друг или родственник, то собутыльник. Если мужика любишь и спасти хочешь, нужно быть готовой на жертвы. Я вот своему в карман пиджака пакетик со специальным порошком положила и в полицию позвонила. Приняли родимого в лучшем виде, на четыре года закрыли. Четыре года ни капельки спиртного в рот не брал. Мне, конечно, нелегко пришлось, но я ж знала, ради чего всё это.
– Так ты в ополчение сбежала, когда твой хахаль с кичи откинулся и тебя за жертву твою благородную от души отблагодарить захотел? – хохотнула четвёртая сестра.
– А у тебя с таким-то сход-развалом да рожей конской хахаля, поди, в жизни не бывало. Вот и прибилась к отряду нашему – на груди сестринской утешения искать, – в широкой улыбке пятая сестра показала крупные жёлто-коричневые зубы.
– Щас ты будешь зубы свои гнилые искать по всему полу, сучка!
– Ты кого сучкой назвала, свинота?!
– Ой, девочки, ну не ругайтесь вы! – в спор перелаивающихся женщин вмешался щебет до того молчавшей шестой сестры. – Я вот считаю, что иногда выпить в клубе какой-нибудь коктейльчик, вроде секса на пляже, это прямо то, что нужно. В голове после коктейля так легко и чуть-чуть щекотно становится, парни смешными делаются, и можно просто потанцевать, ни о чем не думая.
– Алкашка! Шалава! Шкура! Подстилка! Кукла крашеная! Пьянь подзаборная! – гавканье сестёр слилось в какофонию рубленых оскорблений.
– Видишь, пацан? – женщина-птица мотнула носом в сторону сестёр, которые от слов перешли к делу. Они выдирали друг у друга клоки волос, царапались, кусались, наносили удары кулаками и коленями в лицо, грудь, по глазам и ушам, под дых и в пах безо всякого стеснения. Обладательница поредевших жёлто-коричневых зубов перевернула стол, мощным пинком отломила от него ножку и принялась крушить товарок этой импровизированной палицей.
– Вижу, – ответил я.
– Для каждой из нас во всём мире не существует никого ближе, дороже и родней боевых сестёр, – продолжила женщина-птица. – И ты видишь, как мы обходимся с теми, кто нам ближе, дороже и роднее всех. А теперь вообрази, как мы поступим с тем, кого презираем и ненавидим, а именно – с тобой. Уверяю тебя, совсем скоро…
Слова воительницы утонули в громовых взрывах и едком дыму, мгновенно наполнившем помещение.
– ЧЁРТ! Я ЖЕ ЗАПЕРЛА СКЛАД!!! ВСЕМ ПРЕКРАТИТЬ СТРЕЛЬБУ И БРОСИТЬ ОРУЖИЕ!!! – огнедышащие обертона разъярённой птицы миллионом острейших осколков прошили пространство, меня и тела сестёр, но выстрелы грохотали