Из чего бы ни было изготовлено снадобье, которое должно было волшебным образом исцелить его и Магду, эффект пока был только один: Регарди все слабее чувствовал окружающий мир, заменяя образы реальности воображаемым миром. Даже голос Нехебкая, к которому он почти привык, ощущался слабее. Лишь собственное дыхание Арлинга нарушало спокойствие, в которое, как кокон, заворачивал его чудесный порошок.
Он не сразу услышал возвращение учеников, которые, галдя, ворвались в пещеру, стряхивая с мокрой одежды брызги. Грохот падающих на каменный пол веток извещал об одном – Керк ушел, а молодые кучеяры замерзли и хотели согреться. В пещерах всегда холодно. Регарди привык, у них же зуб на зуб не попадал. Думать о том, откуда они взяли столько древесины, и кого именно боялся Керк, запрещавший разводить костер, не хотелось. Казалось, все силы уходили на то, чтобы вдохнуть, а потом выдохнуть. Что-то не то творилось с его телом, но иман всегда знал, что делал. Разве мог Арлинг сомневаться в нем после того, как учитель ему помог.
«А ты уверен, что он делал это для тебя?», – пробился сквозь пелену морока голос Нехебкая.
На ум пришел сто и один ответ, но тут кто-то из учеников приблизился и слегка пнул по искореженной ноге Регарди. Боль не появилась, но захотелось смеяться, и Арлинг задумался, не спрятан ли за безвкусием лекарства журавис? Со знаменитым дурманом Сикелии у него были напряженные отношения.
– Жив, драган? Прости, не могу вспомнить твое имя. Только не помогай мне в этом.
– Не лезь к нему, Блай, – окликнул подошедшего другой ученик, явно оставшийся за старшего. – Лучше воды принеси. Керк сказал, что его надо мыть почаще. Бадья у входа уже полная.
– Тратить на драгана воду преступление, – процедил Блай. – Пусть она и льется с небес вторые сутки. Расслабься, Каюм, и не командуй. Эта драганская собака жива уже третий месяц. Перед приходом Керка и помоем.
– Дождь в Карах-Антаре – это пайрикова вода, – вмешался в разговор третий. – Нельзя к ней прикасаться. Мы все ею испачканы, надо молиться.
– Кому? Нехебкаю? – снова фыркнул Блай. – Да он мертв.
– Или ты несешь воду, или отправляешься наружу под пайрикову воду! – не выдержал и повысил голос Каюм.
– Да, а еще к пумам!
Все вздрогнули, потому что последнюю фразу произнес женский голос.
Арлинг, который равнодушно слушал препирательства учеников, тоже очнулся, мгновенно забыв советы Нехебкая, подстрекавшего ответить молодым кучеярам делом, а не словом.
Видящая тем временем поднялась и, подойдя к выходу, села на камень под удивленными взглядами учеников. Ни на кого не обращая внимания, она принялась насвистывать, наблюдая за краснеющей полоской на горизонте. Злой южный ветер подпевал ей, словно усмиренный зверь, на миг забывший свою чудовищную сущность.
Религия имана наделила Фадуну чертами легендарной