идёт-бредёт твой снегопад.
1996 г.
«Итак, обманемся, а лучше повторим-ка…»
Итак, обманемся, а лучше повторим-ка
всё то, что можно очень долго продолжать.
Квартира, комната и кухня – вроде ринга.
Чему же, собственно, так тянет подражать?
Как много горького в тех пройденных этапах.
Давай проветрим кубатуры старой круг.
Никто не мог из нас ходить на задних лапах.
И в этом равенстве – вся мудрость, милый друг!
Губами чуткими к моим губам притронься.
Как странно, милая, что чувство вновь парит.
Но очень добрый гений твоего притворства
мне о любви одной лишь только говорит.
И, бесконечно продолжая наши гонки,
опять налаживая в жизни общий ритм,
давай пытаться вновь в безумном эпигонстве
мгновенья прежние с тобою повторить.
1997 г.
«Люблю тебя не за рубли…»
Люблю тебя не за рубли,
за всё, что встало в горле комом,
за всё у нас, как комом блин!
Ведь я – совсем не хитрый Коман.
Люблю безбожно и светло
тебя за двести километров,
что мой язык – не помело,
а только дуновенье ветров.
Спасательный мне кинув круг,
спасёшь меня, я знаю, снова!
И ты, о бусинка, мой друг,
для нас рассыпаться готова.
О боже! Как тебя люблю!
Готов идти на униженье.
Воздушный поцелуй ловлю,
от жажды весь – в изнеможеньи!
Молю глазами: «Не грусти!»,
но молча, как собака, ибо
не в силах вымолвить: «прости!»,
или сказать: «за всё спасибо!»
1997 г.
«Лежу разбросанный, как камни…»
Лежу разбросанный, как камни,
и бородатый, как марксист.
Жмёт в бок замлевшая рука мне,
лишь нос задирист и мясист.
Он служит слабым утешеньем,
но верный признак подаёт
и чует с призрачным движеньем,
что в кухне кто-то поддает.
И заставляет приподняться
над грустным фактом бытия,
дойти до степени понятья:
чтоб жить здесь, должен пить и я!
подняв штаны и майку с пола,
найдя на полочке очки,
и добредая до застолья,
всем доказать – мы не сачки!
Ах, как же тяжко удаётся
в разрухе волю наскрести,
внушить, что всё здесь перетрётся,
и в шутку всё перевести!
Но по кусочкам, неустанно,
себя сбираю, словно рать,
и рано или поздно встану,
рождённый камни собирать!
1997 г.
«Ах, спасибо Аристотелю за шарик!..»
Ах, спасибо Аристотелю за шарик!
Я могу теперь собраться в кругосветку,
на природу! И никто не помешает
ветку вербы целовать мне, а не Светку.
Не оставлю дома преданно записку.
И шагая так уверенно на воле,
буду долго на зубах катать ириску.
А Иринку – поищите