Образ мой сжат в рамках тёмного света!
Но не глядите так уж с опаской:
всё, что поймёте вы в рамках запрета,
вы заполняйте светлою краской!
Чёрными будут скакать до упаду
на белом фоне рыжие кони.
Краски тайком изливают досаду:
«Лоно земное чёрным заполнил!»
Как различают в чинах нас и рангах!
Но проживу меж богом и чёртом
в этих уже неизменчивых рамках —
в траурно-светлом,
в радужно-чёрном!
1981 г.
Дилогия
1. Монолог Музы.
Он на площади центральной
мне стихи читал,
над нею
и планетою глобальной
на руках носил.(Я млею!)
Позже, в тихом переулке
я, как маленькая крошка,
попросилась вновь на руки:
«Поноси ещё немножко.»
Как нас лихо закрутило!
И у лавочки под сенью
я смеялась и шутила:
«Вовка! Опусти на землю!»
Отгремели Мендельсона…
Плачет маленький Серёнька.
А на кухне виснет сонно
двадцать первая пелёнка.
«Вовка! Ты пойми, мой Вовка,
что счастливая усталость,
притворяясь так неловко,
понимает, что нарвалась…».
Я за швабру, как за заступ…
И плита зовёт и просит…
Хоть помог бы по хозяйству!
Нет же! На руках всё носит!
А стихи заносят в небо!
… Семь потов, всё тех же семь лью.
А в глазах – осатанело:
«Вовка! Опустись на землю!»
Соберу его на службу,
что давно ему – обузой.
И ни в службу, и ни в дружбу
стала я законной музой.
Ожидает нас зарплата
маленькая (но не очень),
перекраиванье платья,
перекраиванье строчек.
Как же так могло случиться,
что в любовь всем сердцем верим,
а обыденность стучится
в крышу, в окна, в стены, в двери,
а толпа в окне живая
от гудка гудку лишь внемлет:
всё, что можно, прожевала,
и молчит, идёт и дремлет,
что поэзия не чьё-то
торжество ума и духа,
если по большому счёту,
то – обыденная штука???
Я натягиваю «тогу»,
ласкам более не внемлю
и кричу ему, как богу:
«Вовка! Отпусти на Землю!»
И заломлены, как ветви,
руки,
слёзы зреют сливой…
… Только как прожить на свете
без поэзии счастливой?!
2. Монолог поэта.
«… и заломлены, как ветви, руки…
Слёзы зреют сливой, как … чернила…»
О строка, рождённая в разлуке,
жизнь моя тебя не очернила?
Жизнь моя тебя благословила…
на четыре стороны…(в придачу).
Ты же возвращалась и ловила
за рукав меня!
Пишу и … плачу.
О строка к строке – как будто камни!
Между строчек пролегают годы,
чтоб потом, в одной сливаясь