– Это не моя медаль! – ответил разведчик старшему сержанту и положил новенькую, отдающую серебряным отливом награду перед ним, после того как подержал ее в ладони, любуясь, словно редкой ценностью.
Каманин недовольно поджал губы и отвел взгляд от Егора.
– Моя еще впереди будет, – сказал Щукин. – Война не завтра закончится. На мой век медалей хватит. К тому же документ на твое имя выписан, значит, медаль твоя по праву.
– По праву она, брат, твоя! – резко перебил Егора Каманин. – Твоя заслуга в ней. Только твоя. Если бы не ты, не видать ни полку, ни дивизии того «языка». Нас всех наградили. А тебя – нет!
Старший сержант смотрел на парня пронзительным взглядом. Он негодовал, злился, а потому не знал больше, чем оправдать отсутствие награды у того, кого считал самым достойным ее. Выдержав небольшую паузу и не найдя, что еще сказать по поводу несправедливого отношения к Егору начальства, негромко произнес:
– Вообще, говорят, командующий фронтом когда-то обещал за взятого в плен офицера даже вручать ордена.
– Да я лично к комполка пойду! О тебе расскажу. До комдива дойду! Перетряхну там, в штабах, всех! – неожиданно замахнулся для удара по столу кулаком Панин, но так и не сделал этого, а просто, махнув рукой, отвернулся в сторону.
– До комдива? – словно эхо тихо повторил за ним Егор. – Не уберегли, значит, Пал Никитича?!
Панин и Каманин молчали в ответ, будто бы чувствуя свою вину в том, что погиб командир их дивизии.
– Помянем, – вполголоса предложил Егор и, покопавшись в вещмешке, выложил на стол две фляги. – Кружки готовьте, товарищи сержанты, тут в одной – спирт, в другой – самогон деревенский.
В повисшей в землянке скорбной тишине три разведчика встали с дощатых настилов нар, каждый удерживая перед собой в руке кружку со спиртом.
– За комдива, за полковника Иванова, – тихо произнес Каманин на правах старшего по званию среди присутствующих.
В полумраке помещения разведчики опустошили содержимое кружек и молча опустились на нары, вспоминая своего командира дивизии.
– И откуда у бедного разведчика такое богатство? Не успел из санбата вернуться и, на тебе, с гостинцами к нам заявился! – прервал тишину Панин, указав глазами на фляги.
Егор, изображая недоумение, ответил, немного свысока глядя на товарища:
– Так разведчик я или нет!
– Вот так и Леха говорил, – закусывая кусочком сала, произнес Панин и добавил: – Щукин самый настоящий среди нас!
– Говорил! – Егор уставился на него. – Что значит «говорил»? Почему не «говорит»?
Его испуганный взгляд заставил обоих сержантов отвести глаза