Сейчас Довруж увидел, что перед ним кто-то из военного сословия. Бахтерец и дорогие наручи, что выглядывали из широких рукавов синего, бархатного плаща, с соболиной опушкой по краю, говорили о статусе говорившего. В глубине плота, подле большого шалаша, хлопотали бабы, явно не деревенские, а чуть дальше у очага расселись воины. Десять рыцарей, определил про себя Довруж. Из-за шалаша послышался звон, кто-то клепал, боевые кони беспокойно захрапели.
– Что молчишь, старый прохиндей?
– Да, а что тут скажешь? Подобрал я эту, с позволения сказать злыдню, когда сидел на крыше своей хаты…
– Брешет он, господин!!! – взвизгнула девчонка.
– Цыц, сейчас говорит старик! – твердо остановил истерику рыцарь.
Девчонка осеклась и испуганно опустив глаза отступила на шаг.
– Ну, дальше, я тебя слушаю смерд. Что мне из тебя приходиться тащить правду, точно каленными щипцами.
– Так вот, сидел я там, с неделю. Попал в разлив, вот и пришлось пережидать пока вода спадет, а она злодейка и не думает умеряться…
– Ближе к делу. Что ты сделал с ее матерью? – строго спросил воин, мотнув головой в сторону болезной, железная перчатка твердо легла на эфес дорого меча.
– Помилуй господин, да не трогал я ее мать. Знать не знаю, кто она и откудова. Я сидел, а течение прибило лодку к моей крыше. И скажу вам прямо, если бы не сия оказия, наверное, барахтался бы сейчас в воде. Уж очень подмыло мою хату, да и припасов не осталось вовсе.
– С мамой я была, Ольгой ее кликали, – встряла строптивица.
– Да одна ты была в лодке! Еле жар сбил! В беспамятстве ты была, глупая, потому и не помнишь ничего. Проверь сам господин, она все еще горит. Вон, зуб на зуб не попадает.
Девушка и впрямь не могла унять дрожь. Зубы то и дело с громким клацаньем ударяли друг о друга. Нездоровый румянец окрасил впалые щеки, а глазам придал таинственный блеск. Из-за спины воина появилась дородная женщина, по виду барыня, она потрогала подол девчонки, и покачав головой взяла за руку и поволокла к шалашу. В несколько минут благодетельница разогнала воинов у костра и призвав служанок в помощь принялась обихаживать девушку. Воин потерял интерес к Довружу, и не говоря ни слова отошел к лошадям.
****
– Вот непутевая, рукодырая!!! – высокий голос кухарки переполошил путников.
К очагу потянулись мужчины, они расталкивали теток, обступивших плотным кольцом что-то подле шалаша, чтобы узнать причину переполоха.
– Я не хотела, – зазвенел юный голос в ответ, – котелок вывернулся и все упало, – послышались всхлипывания.
– Что случилось? – спросил старший воин, уже седой, но все еще подтянутый и крепкий как старый дуб. Узловатые пальцы, похожие на коряги обхватили руку кухарки, останавливая очередную оплеуху.
– Все батюшка, поели! – с гневом в голосе воскликнула дородная стряпуха.
– Почему?
– Так эта тетеха, – кухарка ткнула толстым пальцем в сторону Светки, – все высыпала в воду. Пошла слить