– Что-то я тебя с трудом понимаю! – Майер пожал плечами.
Хашимов лишь усмехнулся в ответ.
Седьмая Рота. Кубрик
– Ты где так научился? – Разоренкин смотрел с уважением и любопытством на Ткаченко.
– А ты чё не помог, когда меня это зверьё окружило!?
Разорёнкин лишь пожал плечами.
– А мне какое дело. Это были не мои разборки. Мож ты там сам виноват! Я-то тут причём!
(Да! Действительно. Разоренкин ни во что не вмешивался. Его самого никто не трогал. Во-первых, этот москвич был здоровяк. Во-вторых, это вчерашнее разбитное хулиганистое дитя московских улиц было таким же разбитным и хулиганистым дитём и здесь. Жизнь по уставу была явно не для него. Словно притягивая к себе весь вселенский негатив, он был своим и среди славян, и среди приблатнённых азиатов и кавказцев. Будучи неотъемлемым участником большинства ночных «блатных» сборищ, он всегда знал, где и как раздобыть бутылочку «Боровички»[9] да несколько банок тушёнки с полкового продовольственного склада, а когда и чего-нибудь покруче. Чем и был ценен для всех. Он бы мог быть и лидером, но он был «волком-одиночкой». Но не один лишь Разоренкин жил для себя. Даже будучи «хорошими мальчиками», русские в своём большинстве были «волки-одиночки», объединяясь, в лучшем случае, лишь в микрогруппы, не способные, как правило, серьезно противостоять агрессии других национальных групп. А высокий эгоцентризм, присущий особенно москвичам, таким, как Разоренкин, выделял часто москвичей в отдельную группу, держащуюся обособленно от остальных славян. Всё это делало большинство русских разобщенными эгоистами, живущими каждый за себя, например раздробленной «Киевской Руси». Бьют русского, – «а не моё дело! А мож, он сам виноват. А мож, это за дело его! Не меня трогают, и слава богу!» – никто не встревает. Бьют того же узбека – подобно туче слетаются все мыслимые и немыслимые земляки последнего и крушат обидчика, давя численным превосходством. Какой бы тот ни был «супергероем». Ткаченко повезло. Его не забили под шумок толпой. Не успели. Да и его особые способности в рукопашной явно произвели впечатление и снискали благосклонность наиболее влиятельных в роте, да и полку, фигур.)
– Ну-ну, – Ткаченко вразвалочку направился к своей кровати. Бойцы уважительно расступались.
– Никаноров! Подъём! – услышал Ткаченко у себя за спиной голос Ибрагимова.
– Давай, Никаноров, быстро! Подъём! Идёшь драить очко вместе с Ивановым!
Хотя Никаноров и имел звание «младшего сержанта», недавно полученное после учебки в Бердичеве, где он от души понатирался «Машкой»[10] паркетных полов, полученное звание было лишь формальностью и не спасало Никанорова. Было всем совершенно ясно, что командовать