– А, ты снова с нами? – сказал он. – Теперь десятник? Это хорошо.
И похлопав меня по плечу, зашагал дальше.
На очередном повороте я ухитрился спустить рюкзак с плеча и выпустить Котика. Махнув хвостом, тот стремительно рванул прочь, взбежал по стене и нырнул в вентиляционное отверстие.
Ну вот, он дома, там, где родился.
А когда мы вошли в столовую, на меня нахлынуло чувство, что я вернулся домой. Пощекотали нос запахи жареного мяса, фруктов, на уши обрушился многоголосый гомон, и я понял, что скучал по всему этому.
Боевое братство, и все такое… не зря Цой пел – «война – дело молодых, лекарство против морщин».
– Егор! – ко мне несся Макс: блеклые глаза выпучены, темная прядь прилипла ко лбу. – Вапще! Теперь мы им покажем!
Он хлопнул меня по плечу, но тут же его оттеснила радостно хихикавшая Пира. Обняла меня, перья на ее голове пощекотали мне подбородок, я обнял ее в ответ, ощутил под ладонями хрупкие косточки.
– Ой, как прекрасненько! Прекрасненько! – восклицала она, подпрыгивая на месте. – Пойдем! Пойдем к нам!
От дальнего стола мне махнул Дю-Жхе, и у меня слезы навернулись на глаза – рядом с этими людьми, да, людьми, я сражался, ел и спал пять месяцев, прикрывал их, они прикрывали меня, и вот я к ним вернулся.
– Живешь ты теперь в казарме для десятников, – напомнил о себе центурион. – Поговорим позже.
Я набрал целый поднос – жаркое, кусочки соленой рыбы в сладком маринаде, салат из фруктов вроде апельсинов, но более нежных, политых прозрачным медом, что-то вроде картофельной запеканки со специями, пять слоев, и каждый со своим вкусом, цветом и запахом. Едва дотащил все это богатство до нужного стола, и тут на меня обрушилась новая волна приветствий.
Мы обнялись с Юнессой, очень целомудренно, как брат с сестрой, пожали руки с Дю-Жхе. Но увидел и новые лица – совсем молодой жевельде, сородич Пиры, изящный красавец с черно-золотыми перьями на голове, вилидаро того же возраста, испуганно моргавший карими глазами… и человек.
Да, теперь в нашей центурии не только мы с Максом представляем Землю.
Высокий, голубоглазый, наглая улыбка на правильном загорелом лице – парняга того типа, которые нравятся девчонкам, а поскольку у меня внешность самая обычная, то у меня при виде подобного обычно начинают чесаться кулаки, зачесались они и сейчас.
– Это Билл, – сообщил Макс мне на ухо. – Он американец.
Ну вот ничего себе подарочек… Юнайтед Стейтс оф Америка… Что он тут забыл?
Я кивнул и занялся едой – с теми, кто попадет мне в подчинение, я разберусь позже, а о тех, кто не попадет, забуду.
За то время, что я отсутствовал на «Гневе Гегемонии», местные повара готовить не разучились: пряная рыба дразнила сосочки на языке, жаркое истекало соком, и было таким вкусным, что его не хотелось глотать, жевал бы да жевал; запеканку я просто смаковал, снимая один слой за другим – сливочная мягкость, потом огненный перец, затем мягкий привкус корицы и кардамона, и снова острота, но уже