– Что значит не знаешь? – он распахнул дверь автомобиля так, словно хотел вырвать её с петель и бросить в меня.
– Успокойся! – Марта пыталась утихомирить мужа.
Она вышла из машины и открыла заднюю дверь. С пассажирского сидения вылез Алек – их единственный родной сын, без каких-либо отклонений в развитии. Марта взяла темноволосого семилетнего мальчишку за руку, а Дерван не переставал на меня орать.
– Мы позволили тебе жить с нами, ни в чем не ограничивали. И чем ты нам отплатил? – он бурно размахивал руками, сдерживаясь, чтобы не ударить меня.
– Мы играли в прятки, я только отвернулся посчитать до двадцати. – оправдывался я, но глубокое чувство вины пожирало душу до самого основания.
– Нужно вызвать полицию, и ещё раз всё обыскать! – твердым тоном заявила Марта.
– Пошли искать! – опекун толкнул меня в плечо.
Марта отправилась звонить в полицейский участок, а мне пришлось возвращаться в кукурузное поле. Дерван не переставал причитать о моей безответственности. Я и сам причитал в голове, но после выражений опекуна почувствовал себя настоящим ничтожеством, не способным даже за взрослой девчонкой уследить.
Солнце клонилось к закату, постепенно забирая свой свет в объятия горизонта. Я не переставал выкрикивать имя Ириды, в истерике молил её откликнуться. И почему это случилось с ней, а не со мной?
Мы вышли из поля в сумерках. У дома стояла полосатая полицейская машина. А чернокожий мужчина в форме записывал в блокнот показания Марты. Она с высоко поднятой головой объясняла офицеру все «особенности» поведения Ириды, высказала предположение, что «девочка потерялась и нуждается в помощи».
– Морфей, иди сюда! – приказным тоном подозвала она.
Я повиновался. Полицейский, чьё лицо украшали густые усы, оценивающе посмотрел на меня исподлобья. Марта убрала за спину редкие пряди тёмно-рыжих волос и скрестила руки на груди.
– Расскажи мне всё с самого начала, – обыденным тоном попросил офицер.
И я рассказал, судорожно, запинаясь, тревога не отпускала разум ни на секунду, жадно сдавливая виски, подобно тискам. Полицейский всё записал, не перебивая и не задавая вопросов. Я подробно рассказал ему, где уже искал.
– Вы найдёте её? – запинаясь, понадеялся я.
Это оказалось пыткой: переживать за чужую жизнь наяву гораздо больнее, чем раз за разом делить с кем-либо смерть во сне.
– Конечно, – он изобразил доброжелательную улыбку. – Девочка скорее всего сошла с тропы и заблудилась. Будем искать, пока не найдём.
– Морфей, иди в дом! Хватит с тебя, – приказала Марта.
– Но я могу помочь! – жалобно возразил я.
– Нет! – отрезала она.
Пришлось повиноваться. Склонив голову, я направился в дом. Чувствовал себя нашкодившим юнцом, но сейчас моя невнимательность могла стоить Ириде жизни.
Одна из сестёр-близнецов уснула на диване в гостиной. Я поднял с пола журнал, который она оставила.