Рут обнаружила в гостиной только неподвижную мебель, стоявшую в тени или покрытую узором кружевных занавесок, сквозь которые проникал лунный свет. Когда бы Рут ни смотрела на луну, та всегда казалась ей большой и полной, но сегодня она светила особенно ярко и как бы раздулась, чтобы показать, что в гостиной нет ничего необычного. Пространство перед домом освещалось полной луной, но за его пределами свет поглощался травой на подъездной дорожке. На этой дорожке могло скрываться что угодно, тигр или такси. Миновав столовую, Рут выглянула в сад. Со стороны моря все было выбелено лунным светом. Вся эта пустота казалась вырезанной из бумаги, и Рут захотелось выругаться. Ей нравились спрессованная громогласность ругательств, чувство аудитории. В них было что-то человечное. Стоя у полуоткрытой задней двери, она сказала: «Черт!» – и ей захотелось вернуться в уютные, жаркие, щелкающие и поющие джунгли, потревоженные тем, что она встала с кровати. На самом деле звук джунглей был не таким, как на Фиджи. Ночью на Фиджи слышался шум проезжавших машин, ее родители ходили по дому, в холле звонил телефон и отец шел смотреть пациента, ветви миртовых деревья бились в ее окно, из крана текла горячая вода, когда мать принимала ванну. Но, несмотря на это, этот звук напомнил ей о Фиджи, о комнате с ночником и изображением Сиднейской бухты. Звук джунглей был полным, а здесь все было пустым.
Рут вернулась в гостиную и некоторое время прислушивалась. Каждый услышанный ею звук был обычным, а прохладная комната тесной и душной. Рут лежала на диване, спиной к окну с кружевными занавесками, и ждала. Ей казалось важным, что кто-то может до нее дотронуться. Главное – не открывать глаза, чтобы посмотреть, кто это. Прекрасно, если это тигр, но это может быть все, что угодно. Птица, например, но не обязательно птица. Просто бабочка, просто ветвь, раскачивающаяся под желтым ветром. Лежа на диване с закрытыми глазами, Рут чувствовала, как возвращаются ее джунгли: желтый свет, тигр, тычущийся широким носом в спину. Или хотя бы вода, стучащая в трубах. Наутро ее разбудила Фрида. Перевернув ее на спину и глядя ей в лицо, она сказала: «Господи, я едва не умерла от страха. Мне показалось, вы умерли».
6
В то утро Фрида в мрачном расположении духа терла полы с особым усердием, шлепая голыми ногами по нанесенной грязи и оставляя серые следы независимо от того, как долго сушился пол. Но она не сдавалась, и в конце концов полы опять стали гладкими и блестящими. Тогда она сделалась щедрой и сердечной. Сидя в столовой, она великодушно глядела на море и ела сушеные абрикосы. Ее волосы были уложены в сложную тройную косу, а полы, без лишних слов, великолепны.
Рут, подсев к ней за стол, сказала:
– Джеффри предлагает мне пригласить его приятельницу.
Фрида жевала абрикосы.
– Хелен