Внезапно будто что-то где-то лопнуло, ей на руки и в раковину посыпались осколки стекла, баночки с косметическими средствами, зубные щетки. Осколки впились ей в руки, боль отрезвила и обрадовала – наконец она поняла, где находится, и, вопреки всякой логике, принялась собирать баночки, ставя их на раковину около крана. Она подставила руки под струю, чтобы смыть кровь, но ей показалось, что и из крана течет кровь. Ее неприятно замутило, в глазах потемнело, и она провалилась в спасительное небытие.
– Сейчас объект находится в больнице. Угрозы жизни объекту по медицинским показаниям не имеется.
Доклад был окончен.
– Документ на стол. Свободны.
Докладчик – молодой мужчина, одетый в темные брюки и белую сорочку с галстуком, видимо, не такого ответа ожидал. Он растерянно взглянул на папку в своих руках, потом на спину г-на Эжена де Сен-Роша, хозяина кабинета, стоящего у окна, ожидая распоряжений. Когда же их не последовало, он положил папку на стол и вышел.
Как только дверь за докладчиком закрылась, Эжен повернулся и сел в кресло у стола, довольно громоздкого для такого небольшого помещения.
Папка лежала ровно посередине стола, всё остальное его пространство было пустым. Он некоторое время смотрел на нее, затем решительно подвинул к себе и раскрыл.
Итак, она жива. Он перечитал текст еще раз. Всё было рассчитано абсолютно точно, но она выжила. Впрочем, того, что было написано в докладе, никто не мог предусмотреть: в доме, где она жила, случился взрыв газа и в квартиру буквально ворвались спасатели. Всё задокументировано. Почему он должен переживать это разочарование в одиночку?
Стало трудно дышать. Он почувствовал характерное покалывание лица, резко встал и снова подошел к окну, будто это помогло бы ему справиться с надвигающимся приступом панической атаки. Пульс бешено ударил в виски. «Мне не нужно твое мнение, мне нужно дело!» – так он сказал Анхелю накануне его отъезда в Россию. «Мне не нужно твое мнение!» – слова стучали молоточками в голове.
– Я прочитал это. На русском. Мое мнение, что всё написанное ею лишь догадки. Догадки ничего не стоят, – сказал Анхель тогда.
Эжен вынужден был сдержаться. То, о чем они говорили, эти «догадки», касалось напрямую Эжена, его чести, дела Организации, его семьи, наконец, – так он считал.
Содержание этих «догадок» было так близко к истине, что он бы стал беспокоиться об утечке информации, если бы не был уверен в том, что такая утечка невозможна.
Подлинные свидетельства тому, что Кора Фаминская написала истину, хранились лично у него. К ним не было доступа. Это был единственный экземпляр. Это был дневник его деда.
Но эта… русская… Она будто читала этот дневник страница за страницей и мастерила из этого книги, одну