– Я вовсе не думал, что ты станешь жить здесь, Парти. Пойдем-ка дальше. Но пока помолчи. Успеешь поворчать и потом, если захочешь. Положи на место берет, Магнолия.
Они снова прошли через сцену и направились к лестнице, ведущей на балкон. Впереди шел Энди, за ним с похоронным видом шествовала Партинья, а за ними, кружа между рядами кресел, бежала Магнолия. На балконе девочка снова едва избежала неминуемой, как утверждала Парти Энн, смерти: желая хорошенько рассмотреть сверху зрительный зал и сцену, она все время перевешивалась через барьер.
– Присматривай же за ребенком, Хоукс! Клянусь, ноги моей не будет больше на этом пароходе!
Однако в тоне ее не чувствовалось твердости. Когда же она увидела две верхние комнаты, прилегающие к балкону, две квадратные комнаты, из которых каждая была ничуть не меньше ее собственной спальни в Фивах, капитану Энди стало ясно, что крепость вот-вот капитулирует. Кухня пробила броню. Комнаты довершили победу. Между комнатами была устроена маленькая ванная. В каждой комнате было по два окна и свободно умещались кровать, шкаф, качалка и печка. На окнах висели занавески. Полы были устланы циновками. И тут Парти сделала нечто, вообще говоря, удивительное, но для нее характерное. Подойдя к шкафу, она провела по нему пальцем, потом критически посмотрела на этот палец и издала языком тот прищелкивающий звук, которым у всех народов выражают неодобрение.
– Ну и пыль! – сказала она. – Основательной уборки требует твой пароход! Каждую занавеску необходимо выстирать или выгладить!
Руководимый инстинктом самосохранения или внезапным наитием сверхчеловеческой мудрости, капитан Энди не возразил ни слова. Из соседнего помещения послышался радостный крик:
– Неужели это моя комната?
Парти сделала еще несколько шагов:
– Посмотрим! Посмотрим!
Энди шел за ней на цыпочках, боясь нарушить очарование.
– Говори же скорей! Моя ли это комната? Посмотри, здесь вместо окна – дверь! По лесенке можно спуститься прямо в реку!
– Чрезвычайно удобно, чтобы упасть в воду и утонуть без свидетелей!
Но девочка была вне себя от волнения. Она не могла терпеть дольше. Подбежав к нахмуренной Парти, она стала теребить ее за тальму:
– Мама, скажи, мы будем жить здесь?
– Посмотрим.
Отец и дочь обменялись взглядом, выражающим комическое отчаяние. У Магнолии стало вдруг не по годам взрослое выражение лица.
«Ну и женщина! Но ведь мы справимся с нею? Если ты готов продолжать борьбу, я буду бороться тоже», – казалось, говорили ее глаза.
– Можно выкрасить стены и мебель в любой цвет, – заметил Энди.
– В синий! – воскликнула Магнолия.
– И сделать новые занавески в тон комнате. – Помимо всех прочих талантов, у капитана Энди было прекрасное чувство цвета и линии.
Парти безмолвствовала. Губы ее были плотно сжаты. В отчаянном взгляде, которым снова обменялись Энди и Магнолия, не было больше ничего веселого. Они печально вышли из комнаты, прошли