Дмитрий целый день фотографировал детей дома и в парке у фонтана. У него был свой фотоаппарат – редкость в то время.
Вдруг он услышал плач маленькой Лиды. Она крикнула: «Папа, папа, кто уронил яблоньку?!» И действительно – на лужайке лежала вся в цвету дичка. Она была ещё небольшая, но цвела сказочно. Лида плакала. Дмитрий задумался: как успокоить дочку? Он взял её на руки. Ему нечего было сказать. И вдруг в разговор вмешался Леопольд:
– Я хочу Лиде рассказать стишок, и она перестанет плакать. Я его сейчас сочинил.
– Ну, давай, давай, мы слушаем тебя, – сказал отец.
Леопольд начал:
Дикая яблонька
В парке росла,
Дикая яблонька
Белой была.
Дикая яблонька
Цвела много лет.
Кто погубил её?
Где же ответ?
Лида перестала плакать, а Дмитрий сказал:
– Ну, ты даёшь, ты же у нас поэтом будешь! Пушкин ты мой! Сейчас мы маме расскажем этот стих.
Дмитрий дома записал стих в свою рабочую тетрадь и вытер слёзы.
– А ты что плачешь? – обняла Дмитрия Ро́са. – Посмотри, как мне хорошо в новом платье!
– Ничего себе! Да, ты королева у меня! Как хорошо, что Поля в Москве показала магазин, где продают такую красоту.
Лидия, Леопольд и Геральд
Дети Дмитрия и Росы Сальциных, г. Прокопьевск
Платье было из чёрного шифона, с воротником-стоечкой из чёрного бархата. Широкая длинная юбка из шёлка надевалась под платье и делала его таким пушистым и нарядным, что глаз не оторвать. Талия, утянутая поясом, казалась осиной.
– Ты просто звезда! Ты неотразима! Скоро будет открытие первого театрального сезона в новом Драматическом театре, и ты наденешь это платье!
Ро́са обняла Дмитрия, и они поцеловались.
Было воскресенье. Дмитрий был дома. Он сидел в кресле и читал газету. Ро́са пошла в парк гулять с детьми.
– Ро́са, ты не задерживайся, в пять часов за нами придёт машина, и мы поедем смотреть премьеру, а тебе ещё одеться надо, – сказал Дмитрий, когда они выходили из дома.
– Ты почему её так зовёшь? Что это тако – Ро́-о-оса? Ты ишо её Россе́я назови. Ты это брось, ты в своей партии придумывай разные там клички, а дома как положено жену зови. Прасковья она! Поня́л!
– Как ты говоришь? – перебил Акима Дмитрий, не отрываясь от газеты. – Россе́я? Это интересно! Как я раньше не догадался?
– И детя́м исковеркал всё. Это разве дело – так обозвать. Ляопо-о-ольд, Гера-а-альд! Тьфу, нечистая тебя раздери. Язык можно сломать. – Старый Аким принципиально не звал внуков Леопольд и Геральд, а Лёнька и Генка. – Ишь, ты модна́й какой. И откуда ты то́ко взял таќи мина́?
– Нормальные имена, – ответил Дмитрий, продолжая читать газету.
Аким не унимался:
– То́ко и знашь, что газеткой шелестеть да койкой скры-петь – и всё.
Дмитрий поднял газету и сказал:
– А ты что не шелестишь газеткой, кто тебе не даёт?
– А я не хочу ваши партейные портянки листать.
– Ну