– Люблю детей, у каких мамы молодые! – причмокнул и вздохнул Африка. – «Десять негритят» Говорухина не смотрел ещё? Не про меня ли он снял? Я ведь аккурат десять лет в Луховицы езжу.
Семён хотел было опять укорить друга: воцерковиться собирается, а про церковь ни шиша не знает, даже тысячелетия крещения в голове у него нет, одни бабы, передумал – может, оно ему и не надо – раскол, крещение? Больше знаешь – меньше веришь, и наоборот.
– Не смотрел.
– А что же ты смотрел?
– Я «Катеньку»[8] смотрел.
Отличное было настроение – лёгкий, хоть и спиртовой, кайф, погода, свобода. Болталось от души.
– Ты, Сень, в каком порядке оцениваешь женщину?
– Если в порядке, то оцениваю, – попробовал тот отговориться, не желая отрываться от своих приятных мыслей.
– В смысле очередности, что в первую очередь цепляет? – не отступался Африка.
– Ну, ты и богомол! Уж если к Богу повернулся, ты бы попробовал побороться с похотью. Победил бы себя.
– Я для себя кто – фашист, что ли, чтоб его… то есть себя побеждать? Ты давай не юли, что цепляет в первую очередь?
– В первую, во вторую… я сразу.
– Ну и не ври, сразу всё равно ничего не поймёшь.
– Тоже правда.
– Ну, тогда как?
– Лицо…
– Лицо? – с недоумением перебил Африка.
– … потом фигура… хотя они, как правило, коррелируют.
– А если не коррелируют? Или отрицательно коррелируют?
– Всё равно – сначала лицо.
– А душа, душа? – подталкивал Женька товарища к своей догадке на счёт Катеньки.
– Лицо – это что, по-твоему? Это, брат Евгений, место, где душа выходит наружу. Знаешь, как наставлял Пифагор? «Юные девицы! Памятуйте, что лицо лишь тогда бывает прекрасным, когда оно изображает изящную душу».
– Это у которого штаны с ширинками в обе стороны? Тоже был, наверное, бабник! Чувствую, много у меня с ним общего.
– Не дотянешь… даже в единственном общем и то не дотянешь – он был чемпион по кулачным боям в тяжёлом весе, только не на Володарке, как ты, а чемпион олимпийский. Масштаб!
– Да ладно! У них тогда вся Олимпия была меньше нашей Володарки. Ну, вы тогда мне вместе с Пифагором ответьте, почему же все красавицы – стервы.
– Во-первых, ты в терминологии разберись. Правильные черты лица – это ещё не красота, – и продекламировал, стараясь, видимо, ещё раз вызвать, закрепить в памяти образ музейщицы. – «Она не была прекрасна, как статуя или картина; она была прекрасна, как луг, овеваемый ветром…»
– Но ведь – коррелирует?
– Уел, уел! Конечно, коррелирует, но тут столько вторичных эффектов, шумов, что чистый эксперимент практически невозможен, когда б можно было провести чистый, убедился бы, что красивое лицо прямо означает развитую душу. Под идеалом это и понимается.
– Под одеялом это понимается.
– Ну, тут тебе видней.