Моника усмехнулась.
– Интересное совпадение, – вдруг очнулся Клод и бросил короткие взгляды на жену и сына. – Джессика уехала к родителям в Мэйвертон, а Эдвард приехал к родителям из Мэйвертона. Забавно.
– Забавно, – вздохнула его супруга. – Это весьма трогательно: каждые две недели (тут Моника откровенно приврала) она навещает родителей, и я уверена, что она даже помогает им деньгами.
Эдварду захотелось злорадно расхохотаться, так как он прекрасно понял оба намека: на его невнимание и его неблагодарность.
– Она из Мэйвертона? – тут же спросил он во избежание хоть кратковременного молчания, которое его мать могла бы расценить как размышления над ее словами.
– Да, но вряд ли вы пересекались. По крайней мере, она тебя никогда не видела, – Моника кивнула в сторону семейного фото, висевшего на стене гостиной рядом с иконой Христа.
– А почему в Арстад переехала?
Эдвард задержал взгляд на лице Иисуса, а мысленно представлял, какой могла быть внешность девушки, о которой шла речь.
«Мать, конечно, любит делать упор на благочестии, благородстве и кротости, но красоту она чувствует и понимает. И сильных людей тоже уважает. Потому, вряд ли там что-то неприметное и приземленное, скорее – гордое, самоуверенное и привлекательное. Неприметное и приземленное мать может пожалеть, но на ужин точно не пригласит. Томми не в счет, конечно».
– Несколько лет назад умерла ее бабушка и оставила ей в наследство квартиру на северном берегу, на улице Фридриха Шиллера. Я, кстати, почему спросила, что у тебя могут быть основания избегать знакомства со столь милой девушкой. Может, у тебя кто-нибудь есть? Ты с кем-то встречаешься? – в очередной раз Моника старательно избежала заинтересованности в тоне.
– Нет, мама, что ты? Я бы тебе сразу сказал. Нет, у меня слишком мало времени для романтизма, все мои мысли сейчас занимает учеба.
Моника поджала губы, и Эдварду показалось, что на лице ее промелькнула тревога.
– Конечно, милый. Учеба сейчас важнее, – сказала она. – Но все-таки, тебе уже двадцать три, ты красив, умен и обеспечен и все же…
– Сынок, обязательно попробуй картофельный салат, – встрепенулся Клод и протянул сыну пиалу с салатом, – он просто восхитителен.
Моника замолчала, казалось, даже довольная тем, что супруг ее перебил. Но Эдвард по реакции отца понял, что данная тема уже не раз поднималась в его отсутствие.
«Интересно… – впервые Эдвард почувствовал удовольствие от этого семейного общения. – Допускаешь ли ты, что я могу скрывать от тебя подробности своей личной жизни? Или же тебе выгоднее считать меня неудачником?»
– У меня еще все впереди, мама, – ответил Эдвард, накладывая себе салат. – Моя судьба никуда от меня не убежит, – он коротко улыбнулся в адрес матери.
– Я знаю, дорогой, – Моника тоже постаралась улыбнуться, но Эдвард видел, что не вполне развеял ее сомнения. Она многозначительно взглянула на мужа, тот нервно поерзал на стуле и вновь попытался