Она смутилась, и румянец смешался с веснушками, из-за чего лицо ее стало словно покрыто ржавыми разводами.
– Я не понимаю, о чем вы. Батюшка считает меня красивой.
Глеб встал с кровати, и голое тело еще больше смутило девушку, хотя у него и не было такой цели. Он просто искал одежду.
– А как выглядят красивые люди? – спросил Глеб, рассматривая залитую вином рубашку.
– Как вы, – шепотом ответила девушка. – Вы очень красивый.
– Я знаю. А ты нет. Не пойму, с чего твой отец так переживает.
С нескрываемой брезгливостью он оделся в старое и еще раз окинул девушку взглядом.
– Ну да ладно. Мне еще лучше. Прибери здесь, потом приготовь что-нибудь. Я на охоту. Надо на ужин кого-нибудь добыть.
– Мой господин, вам не обязательно охотиться. Я теперь с вами. Там монеты от папеньки. Это небольшой подарок. А я вам удачу приносить буду.
– Монеты? – удивился Глеб. – О, чудно! Только для игр рано. Пойдем в трактир!
Мистическая ли удача или всего-навсего звон лишних денег, но утро у Глеба складывалось самым наилучшим образом.
Он добрался до трактира в самое неподходящее для этого время. Попадал Глеб в город пешком, так как давно уж не владел собственной лошадью, а потому явился в самый полный посетителями час. Сильно устал и был готов завтракать лишь чаем да бубликами, купленными у торговки с коробом. Однако в трактире ему нашлось место. И не на лавке у двери, как было заведено ранее, а в отдельной зале для господ с вышитыми ришелье занавесками и накрахмаленными скатертями. Только Глеб утолил жажду прохладным клюквенными морсом и расслабленно наблюдал, как усатый мужик накрывает ему стол, как встретился взглядом с двумя своими приятелями.
Дмитрия он не видел уж пару лет, тот все спешил по отцовским делам и совсем не интересовался праздной жизнью. Федор же ещё лет пять назад уехал в Европу. Да, видать, вернулся и сейчас с удивлением разглядывал поношенную форму Глеба и сбитые каблуки на сапогах, за которые тому было нестерпимо стыдно.
Молодые люди обменялись приветствиями, и вскоре Глеб завтракал с ними. Они беседовали, как в былое отрочество, и Глеб почувствовал впервые за много месяцев себя на своем месте.
– Душу купил? – вдруг спросил Дмитрий, неуловимо кивнул в сторону аспидовой девицы. – Рад, что у вас дела в гору пошли.
Глеб почти забыл о ее присутствии. Настолько та была тиха и послушна. Следовала по пятам, но ни единым движением не раздражала. Услужливость, подобную этой, Глеб встречал только у старых слуг в лучших домах, и ему было приятно, что теперь и у него есть такая безропотная прислужница.
– Может, она крестьянка, и я ей плачу, – улыбнулся Глеб.
– Нет. У меня глаз наметан. Я на крепостных себе состояние сделал, хоть и небольшое. Однако больше, чем у вас.
– По мне, это отвратительно, – заметил Федор.
– Заниматься торговлей? – рассеяно уточнил Дмитрий. – Что в этом такого? Ваш отец тоже торгует.
– Но не людьми!