Всё! Своё дело она сделала.
Заполучив наследника обоих престолов, герцог без лишних разговоров вернул принцессу стране и матери, чтобы забыть о ней навсегда.
Вдовствующие королевы встретились без особых сантиментов. Пристрастившаяся к сладкому Изабо очень располнела за последнее время. Белое вдовье покрывало только подчеркивало её отёчное лицо, уже начавшее обвисать. Тяжёлые складки появились по углам рта и возле носа, мешки под глазами собрались мелкими сборками, словно тонкий полог в алькове её опустевшей кровати… От прежней красавицы ничего не оставалось. Но Изабо устала нравиться и покорять. «Что ты так смотришь?», – равнодушно спросила она заплаканную дочь. – «Я желала покоя и я его получила. Эти тело и душа страстям больше недоступны. А призракам страстей прежних нет дела до того, на что я становлюсь похожа…».
С полным безразличием смотрела Изабо и на то, как герцог Бэдфордский прибирает к рукам страну. Когда ей сообщали о какой-нибудь очередной кровопролитной схватке, или о зверствах, чинимых бригантами во время рейдов, она только пожимала плечами и говорила своему, заметно поредевшему двору: «Если бы все эти бастарды перестали сопротивляться, ничего бы не было. Не понимаю, зачем они так упорствуют…».
Впрочем, иногда интерес в Изабо просыпался. После сражения при Краване она любезно поздравила сэра Томаса Монтаскьюта, которому предоставилась-таки возможность отомстить за Боже, и потребовала пересказать ей ход сражения со всеми подробностями.
Английский граф охотно поведал о том, как после трёхчасового стояния по берегам реки Йонны, он велел вынести перед войсками своё знамя и первым кинулся в воду. Как храбро бургундцы осаждённого Кравана выбрались через западные ворота и очень вовремя ударили в тыл объединённым франко-шотландским отрядам… Но, уходя из покоев Изабо, поймал себя на мысли, что королева Франции более всего желала услышать о потерях. И, кажется, осталась очень довольна четырьмя тысячами убитых французов, в числе которых были и представители высшей знати – не менее трёхсот известных ей людей. Что-то смутное, похожее на жалость к стране, получавшей оплеухи, как осиротевший после смерти отца ребёнок, шевельнулось в душе сэра Монтаскьюта. Но длилось это всего мгновение. И 4-ый граф Солсбери, гордо тряхнув головой, хозяйским шагом двинулся дальше, по своим делам.
Несколько иначе относился к делам во Франции герцог Бургундский.
С одной стороны, любая победа англичан была и его победой тоже, поскольку и те, и другие войска действовали пока в полной слаженности. Все союзнические договоры с Бургундией новый регент Франции подтвердил и обещанные Филиппу земли Голландии и Зеландии отдал беспрекословно, несмотря на недовольство брата Глостера. Но в отличие от своего другого брата, носившего титул короля, герцог Бэдфордский,