– Нет.
– А к вашей супруге?
– Нет.
– Вы знаете точно?
– Она бы мне сказала об этом.
– Хорошо, кто из прислуги знал, что драгоценности хранятся в запираемом ящике.
– Все, думаю.
– Понятно.
– Иван Дмитрич, – на пороге стоял улыбающийся Жуков.
– Вижу по улыбке что—то обнаружил.
– Есть немножко, – и Миша протянул Путилину раскрытую ладонь, на которой лежало потемневшее от времени серебряное колечко и такая же старая цепочка.
– Вам знакомо? – Спросил у Николая Ивановича начальник сыска.
– Да, они были со всеми драгоценностями.
– Где? – Поинтересовался у помощника.
– У кучера Василия в кармане пиджака, что висит в его комнате.
– У кучера, в кармане? – Подал голос хозяин, на который начальник сыска не обратил внимания.
– Надеюсь, ты пригласил его сюда?
– Он ждёт за дверью.
– Так, – задумчивое лицо на миг нахмурилось, – Миша, – и он что—то зашептал ему на ухо.
– Уже выполняю.
– Скажите, Николай Иванович, кто рекомендовал вам хор и оркестр.
– Не знаю, где—то читал или прослышал, что обойдутся недорого, вот и нанял.
– Позовите вашего кучера, не то мается в неизвестности.
Кучер Василий, среднего роста мужчина лет тридцати с пышным чубом, вошёл в комнату как—то бочком, словно боялся не только наследить, но и попасться на глаза. В руках мял выцветшую фуражку.
– Значит, ты служишь у господина Дауделя кучером?
– Именно так.
– Как давно? – Хозяин хотел что—то сказать, но Иван Дмитриевич так на него посмотрел, что тот не произнёс ни слова.
– Четвёртый годок.
– Доволен местом?
– Премного благодарен Николаю Ивановичу, – кучер метнул не очень дружелюбный взгляд на хозяина, – сыт, жильё имею и деньги получаю.
– Ты знаешь, что в твоём пиджаке найдено вот это, – Иван Дмитриевич показал кольцо и цепочку кучеру.
– Не—е—ет, – протянул Василий, – это не моё. Первый раз вижу.
– К тебе много знакомых ходит в гости.
Кучер покосился на хозяина и произнёс:
– Нет, нам запрещено.
– Значит, в первый раз видишь и объяснить, как попали к тебе в карман не можешь?
– Истинно так.
– Ладно ступай.
Когда кучер вышел, хозяин, багровея лицом, прошипел:
– Это же он, почему вы его отпускаете?
– Поверьте, любезный Николай Иванович, я знаю, что делаю. Я сейчас вернусь.
Кучера нагнал во дворе, Даудель видель из окна, как Иван Дмитриевич остановил Василия во дворе.
– Вот что, голубь мой сизокрылый, – произнёс Путилин, – здесь только я и ты, хозяин, хотя и видит нас, но не слышит, поэтому отвечай без утайки ты меня понял?
– Что ж не понять? Теперь я не только места лишусь, подумает Николай Иванович, что я злодейство учинил.
– Не подумает,