– Уведите, – распорядился Путилин.
Пока Иван Дмитриевич допрашивал подпоручика Кислицына, нашли и Богрова в доме терпимости на Старопетергофском, где он сорил деньгами, словно получил долгожданное наследство.
– Садись, Семен Яковлевич, садись, в ногах правды нет.
– Благодарствуем, – улыбался хмурой улыбкой Богров.
– Где ты был вчера вечером? – Путилин начал рыться в бумагах на столе, вроде бы не обращая внимания на арестанта, но в то же время внимательно следил за сидящим напротив, тот облизнул губы и расплылся в улыбке.
– Не помню, вчера шлялся, где—то пил, с кем—то выпивал, не помню. После тюремной камеры захотелось свободу почувствовать.
– Так не надо было попадаться…
– Господин Путилин, как говорит наш многострадальный народ: «от сумы да от тюрьмы не зарекайся». Вот и я прошел и через это, и через то.
– Твой поручитель раньше был тебе знаком?
– Нет, – покачал головою, – я ему премного благодарен, обещался в работники взять.
– А на какие деньги гуляешь?
– Так благодетель мой на проживание выдал.
– А не много ли?
– Хозяин – барин.
– А случаем не знаешь племянника поручителя твоего?
– Не знаком мне.
– Придется тебе, Семен, искать нового поручителя.
– Что так? – в глазах лед и ни капельки любопытства.
– Господин Кислицын, – тяжело вздохнул Путилин, – совершил зверское злодейство, убил твоего благодетеля.
У Богрова, словно спали оковы, на лице промелькнуло облегчение.
– И здесь не Слава Богу.
Путилин поднялся из—за стола.
– Но придется тебе, Семен, задержаться у нас за воровство.
– Нет на мне вины, нет. Сам Никита Иванович дал мне денег, сам.
– А пальто?
– И пальто.
– Его господин Чернов шил для себя у дорогого мастера и только вчера первый раз надел.
– Он отдал мне, он.
– Ладно, – Иван Дмитриевич вызвал помощника, – уведите в камеру.
– В чем моя вина? – застыл вопрос Богрова в дверях.
Путилин сидел за столом и читал газету. В дверь заглянул помощник.
– Иван Дмитриевич, зачем Вы этого заморыша в камеру отправили?
– Убийца он.
– Как? Ему же топор было не поднять?
– Ошибаешься, он крепкий, руки у него словно железо, ухватит – не расцепишь.
– А офицер?
– Он не виновен. Наверное, проигрался и приехал к дядюшке денег просить, а тот прогнал, поэтому в первый раз он уехал злой, а во второй он решил у дядюшки потихоньку денег взять, благо знал, где лежат. Можно установить, что срок долга заканчивался вчера вечером. Он тихонько пробрался в дом, наступил в кровь, споткнулся и рукой схватился за топорище, а когда увидел убитого дядю, то смекнул, что наследство уплывет в Лавру. Схватил с испугу и деньги, и оба завещания. Ему признаться в воровстве, что честь потерять, он готов в Сибирь,