Все они, включая визжавших при каждом шлепке волны детишек, выглядели весьма похвально. Потом я потихоньку побежал под парусами вперед по широкому и прямому каналу.
На станции после небольших уговоров железнодорожники согласились погрузить лодку в багажный вагон, взяв за дополнительный багаж до Брюсселя пару франков. Потом мы поехали на телеге через город на другую станцию, а к вечеру были в Намюре, где «Роб Рой» остановился на ночь в гостиной хозяина, изящно покоясь на двух стульях.
Следующим утром двое носильщиков отнесли лодку по улицам на берег, и я опустил свое весло в воды Самбры, а вскоре свернул вниз по течению и плавно заскользил по Маасу.
Искрящаяся вода, быстрое течение, яркое солнце, все нужное со мной, лодка легка и легко на сердце – разве можно променять это на заботы, железную дорогу, пароход или, скажем, лошадь? В начале плавания для радости и удовлетворения было достаточно приятного речного потока, ибо опаска и волнение при виде скал и порогов еще не сменились очарованием.
Хорошо начинать плавание с такой легкой и приятной реки, как Маас, когда новизны достаточно и в том, чтобы просто быть на реке. Берега реки, ничем не примечательные при взгляде с самого берега, с середины потока выглядят совершенно иначе. Картина, которая повернута боком к сухопутному путешественнику, разворачивается прямо перед вами. В мягком колебании речного потока пейзаж, кажется, прирастает то с одной, то с другой стороны новыми видами, двигаясь вам навстречу.
Как осторожен был я на первой отмели! Вылез из лодки и потихоньку пробирался на глубину. Через месяц я мчался по мелям, отталкиваясь веслом в ответ на хриплый скрежет камней, скребущих киль.
А вот и первая преграда, и я снова тревожился, как бы мне через нее перебраться. Тут, как раз вовремя, на берегу появился местный житель (так обычно и бывало), помог обнести «Роб Роя» по суше и был осчастливлен скромной наградой в два пенса. Я снова запрыгнул в лодку и направился дальше.
Плыть по широкой и глубокой реке с попутным ветром было прекрасно. Появился речной пароходик, я подошел к его борту и получил за два пенни булочку и стакан пива. Пассажиры улыбались, болтали, а потом посерьезнели – не будет ли неприлично потешаться над явно сумасшедшим англичанином? Вот бедняга… Так вели себя потом многие удивленные зрители.
Плавание состояло из череды бесчисленных маленьких событий, совершенно отличными от тех, которые случаются на берегу. Когда показались форты Юи и я понял, что работа первого дня на Маасе сделана, я почувствовал, что живу теперь в мире совершенно новых ощущений.
На следующее утро я нашел лодку в целости и сохранности