За океаном в это время шла война, отзвуки которой будоражили всю Европу. В Париже с огромным энтузиазмом обсуждали принятую тридцатью штатами Северной Америки «Декларацию независимости» (1774), провозгласившую людей равными независимо от их происхождения и обладающими неотъемлемыми правами на жизнь, свободу и стремление к счастью. Заокеанские известия у многих вызывали сочувствие, подталкивая к разного рода активности. В поисках лучшей доли на другой конец света отправился и Каржавин, получив в сентябре 1776 года французский паспорт для поездки на Мартинику164.
Его отсутствие затянется надолго, и Василий Никитич Каржавин, умерший в 1786 году, так и не успеет примириться с сыном. Наследование немалого состояния купца первой гильдии потребует возвращения Федора на родину. В январе 1788 года он вновь увидит Париж и свою жену, чтобы через шесть месяцев их покинуть. На его попечении, когда он отправится на корабле из Гавра в Санкт-Петербург, будет находиться талантливый русский художник, стипендиат великого князя Павла Петровича, сыгравший в судьбе Каржавина немалую роль, – Иван Алексеевич Ерменев165.
На родине (1788–1812)
Прибыв в Санкт-Петербург для получения своей доли наследства, Каржавин долго задерживаться на родине не собирался. В Париже оставалась его жена, ожидавшая ребенка166, а также дорогая его сердцу библиотека. Он надеялся, что, возобновив службу в Коллегии иностранных дел, сможет выхлопотать себе место «при посольских канцеляриях или при Консулских Канторах в чужих краях»167. Но его прошение о продолжении службы удовлетворено не было или (скорее всего) не было подано168. Между тем тяжба вокруг отцовского наследства затянулась. Младший брат, Матвей Васильевич Каржавин, не был расположен делиться ни со своим долго отсутствовавшим и практически незнакомым старшим братом, ни тем более с сестрами. Он умело манипулировал престарелой полуграмотной матерью, уже не способной принимать решения. Вольно или невольно в этом ему подыгрывал Иван Ерменев, затаивший обиду на Федора, которого считал виновным в утрате благосклонности своего патрона, цесаревича Павла Петровича. В конце концов, Каржавин, изгнанный матерью из родного дома, вынужден был искать приюта в семье художника Гавриила Игнатьевича Козлова169, мужа своей старшей сестры Евдокии.
На протяжении 1789–1790 годов Каржавин дважды пытался выехать за границу, но обе попытки, как доказывает И. М. Полонская с опорой на его переписку с женой, оказались неудачными170. В свою очередь С. Р. Долгова, исходя из того, что о местонахождении Каржавина (как и Ерменева) в летние месяцы 1789 года ничего не известно, пишет: «вряд ли можно считать версию