– Нет, – помотал я головой. – Слишком была пьяна.
Виталий Борисович перевёл взгляд на дочь:
– Почему мне не доложилась? – ледяным тоном, от которого девушка поёжилась, спросил он.
– Испугалась, пап… – прошептала она.
– Виталий Борисович, – решил вмешаться я, – это был мой приказ, Алексия здесь совершенно ни при чём.
– Кто бы сомневался, – обозначил он улыбку, переведя взгляд на меня. – Кто ещё в курсе?
– Только мы трое. Больше никто. – Похоже, разговор начал переходить в конструктивное русло.
И я не ошибся:
– Я так понимаю, вы мне не просто так только сейчас об этих вещах решили рассказать? – Пафнутьев смотрел на меня вопросительно.
– Вот и именно, Виталий Борисович. – кивнул я. – Дело в том, что способности Леси начали просыпаться. Я это вижу.
– Бл@дь! – Пафнутьев вскочил, растеряв всю свою невозмутимость, и начал мерить шагами гостиную. – Не было печали, да черти накачали!
Алексия, не отрываясь, следила за отцом, а я подумал: «Не черти, а черт!»
– Слушай, Алексей, – он остановился передо мной, – может, это ты Леську как-то нечаянно разбудил?
– Точно нет, Виталий Борисович, – помотал головой я. – Мне кажется, это после той ночи как раз и началось. Стресс-то у Леси тогда серьёзный случился… – на ходу придумывал я.
– Может… – протянул он и посмотрел на дочь. – И так сколько лет особых проявлений не было, боженька миловал… Но когда-то это все же должно было случиться. Лесенька, не переживай, мы с Алексеем что-нибудь обязательно придумаем. – Он повернулся ко мне. – Да ведь, Алексей?
– Да, Виталий Борисович, – кивнул я. – Обязательно.
– Ладно… – он наконец уселся в кресло. – Эмоции оставим в стороне. Теперь подробности, Алексей, – буквально потребовал он.
Понятно, что ни о каком ночном визите Ивана-Колдуна в мой особняк я никому сообщать не планировал, и это в первую очередь касалось Пафнутьева, которого я мог контролировать только через Алексию, но делать этого не собирался ни в коем случае. Мой рассказ был краток – проснувшись вчера, почуял со стороны Алексии слабенькое давление и глянул девушку, которая светилась. При ближайшем рассмотрении заметил небольшие позитивные изменения в её доспехе, которые к вечеру продолжили по чуть-чуть, но усиливаться. Как и сегодня. Рассказал и про наш вчерашний разговор с Лесей, состоявшийся после того, как она умудрилась почуять моё к ней внимание.
Рассказ внимательно слушал не только Виталий Борисович, но и сама Алексия.
– Лесенька, – обратился он к дочери голосом, в котором чувствовалась теплота, – теперь для полноты картины поделись с нами своими ощущениями. – На что она с готовностью кивнула.
Ничего нового я для себя не услышал. Единственное, за что переживал, это за то, что Леся начнёт описывать свои ощущения от вчерашней ночи и невольно натолкнёт Пафнутьева на подозрения об истинной причине