Дни сменялись месяцами… годами. Волосы цыгана побила седина, спящая красавица по-прежнему притягивала искателей чуда и романтиков. Время не имело власти над ее красотой. А цыган так и не решился поцеловать ее прекрасные губы. Даже вытирая ее лицо после очередной постыдной попытки пробуждения. Даже тогда.
Совсем стемнело. Старик-цыган поужинал сыром и яблоками, привычно разрезая их своим ножом. Немного прокисшего красного вина из погреба замка спящей красавицы – это хороший вечер.
Дым его сигареты без фильтра поднимался к окнам на верхнем этаже башни. Словно его старое дыхание тянулось к ней, согревало ее… и не решалось войти. Так было.
Надолго
Коробка с вещами оказалась на тротуаре. На самом краю. Так принято в Большом городе. То, что тебе не нужно, может кому-то пригодиться.
Коробка с любимой кружкой ее бойфренда, с двумя смешными шляпами из Техаса, которые сейчас ей уже не казались смешными. С белыми новыми «Найками», на которые она случайно пролила кофе и не собралась очистить. И еще с несколькими, не имеющими значения вещами. Среди этих вещей лежал маленький плюшевый зверек. Синего цвета, в меру пушистый. С милыми стеклянными глазками. Откуда этот чудак взялся в ее вещах, она не помнила, и, кажется, она даже не собиралась класть его в коробку. Так вышло. Как многое в жизни. Как то, что они разъехались.
Ей нужно больше времени уделять работе. Она это твердо сказала. Их отношения за последние полгода потеряли яркость, резкость. Потускнели. Все больше недосказанного. Все больше равнодушной тишины. И когда их маленькая квартирка на Седьмой стрит переполнилась тишиной, она решила, что карьера – это то, что ей нужно на самом деле. Обычно, когда появляется что-то очень новое и нужное, образуется и что-то старое, ненужное. Равновесие. Это так называется, ты знаешь.
Плюшевый зверек выбрался из коробки через полчаса. Стемнело. Никто не заинтересовался их картонной коробкой. Завтра утром большая мусорная машина заберет их коробку. Сдавит гидравлическим прессом в своем стальном черном кузове. Это будет конец. Конец белых почти новеньких «Найков», конец любимой кружки. Конец пары непрочитанных книжек. И конец маленького плюшевого зверька, которому даже забыли придумать имя. Зверек присел на краю коробки.
Моросил мелкий, почти невидимый дождь. Большой город в сумерках терял краски. А дождь стирал все оставшееся. Серый большой город. Где-то рядом звучала испанская музыка. На перекрестке авеню Б и Седьмой стрит громко ругался в пустоту мокрого парка одинокий бездомный. Со своей тележкой из супермаркета, на которую была свалена груда вещей, он походил на персонажа фильмов про конец света. Грязный. С грязными словами. Сейчас он пройдет мимо. Пороется