– Судя по комплекции его телохранителей, сэр, думаю, вы не ошиблись, предположив, что майор направляется вовсе не в отпуск.
– Вряд ли у Доусона бывает отпуск, – хмыкнул я. – Сомневаюсь, что он вообще спит.
– Считаете, его появление здесь имеет отношение к убийству ювраджа?
– Возможно, хотя если он здесь официально, то почему в гражданском? И почему смылся так стремительно?
– Может, он тут по другому поводу. Может, выслеживает террористов?
Я взвесил такую вероятность. Вокзал Ховрах – главные ворота города. Большинство прибывающих в Калькутту неизбежно проходят через него.
– Не исключено, что и так, – согласился я. – Тогда должна быть очень веская причина переодеться в муфти[41]. Он все же не простой оперативник.
Снаружи донесся паровозный свисток. Я посмотрел на часы. Ровно десять ноль-ноль. Несокрушим надел очки.
– Ты случайно не видел там мисс Грант? – спросил я.
Вопрос поставил его в тупик.
– Вообще-то я не присматривался, сэр.
– Да, конечно, – небрежно бросил я, но живот свело, когда я понял, что Энни не пришла. Я сказал себе, что так оно, пожалуй, и к лучшему, я смогу сосредоточиться на деле и не буду отвлекаться, но все равно пилюля оказалась горькой.
С мягким толчком поезд тронулся, выполз со станции и скользнул в ночь мимо грузовых терминалов и мокнущих под дождем домишек Ховраха.
– Если это все, сэр… – нерешительно заерзал Несокрушим, – я бы пошел к себе.
Меня это устраивало. Нужно было подумать, осмыслить появление Доусона, впрочем, остаться одному мне хотелось не только поэтому. Договорившись встретиться через час и раздобыть какой-нибудь ужин, мы попрощались с сержантом, и я запер дверь купе.
Сразу стало очень тихо. Я достал чемодан, положил его на кровать. Щелкнув замками, отодвинул рубашки, прикрывавшие лакированную деревянную шкатулку, инкрустированную слоновой костью. Выточенная из красного дерева, она запиралась на серебряный замок в форме головы дракона. Серебряная ручка была выполнена в том же стиле. Изящная вещь, и я с минуту любовался ею. Но красота – ничто по сравнению с ее содержимым.
Выудив из кармана маленький серебряный ключ, я вставил его в замок и повернул. Механизм тихонько щелкнул, и вдоль позвоночника у меня пробежал холодок. Я поднял крышку: лампа, глиняная трубка, набор тонких игл и инструментов и, конечно, короткая бамбуковая опиумная трубка с резным фарфоровым мундштуком. Все плотно уложено на красной бархатной подкладке. Дорожный опиумный набор, я влюбился в него, едва увидев в антикварной лавке возле Парк-стрит. Я сразу понял, что мне это нужно, просто потому что никогда раньше такого не видел. И никогда не задумывался, как буду использовать – вплоть до того момента, пока не нашел шарик сырого опиума среди вещей мертвого ассасина. Даже сейчас я не до конца понимал, зачем потащил эту штуку с собой. Я ведь никогда сам не готовил опиумную трубку. Это сложное дело, требующее