– Ну, что, пора принять?
Не дожидаясь ответа, Густав бросил кубики льда в бокалы для грога, которые он, по его словам, стащил в отеле «Эггерс», – просто спрятал их в карманах пальто и вынес. Потом он плеснул в каждый бокал изрядную порцию бурбона, отрезал пару лимонных долек, раздавил их, попробовал и отрезал ещё две.
– Сироп, – приказал он, как хирург ассистенту.
Мартин принёс кастрюлю с сиропом, остывавшим на подоконнике. Густав положил по паре ложек в бокалы, один из которых протянул Мартину.
Что касается алкоголя, то Мартину доводилось заливать в себя почти всё. Тёплое пиво. Кислое красное, обжигавшее желчью при рвоте. Самогон категории двадцать крон за канистру, который они смешивали с лимонадом, без особого, впрочем, эффекта. Зелья, найденные в домашних барах родителей друзей. Но пить с Густавом – это была совсем другая история. Виски огненным шаром катилось по пищеводу, согревая всё тело изнутри. Жгучая водка ледяным уколом пронзала мозг. А летом, когда жара добела раскаляла верхний этаж дома на Шёмансгатан, они предпочитали прохладный мутновато-жёлтый пастис.
– Ну, давай!
– За что? – спросил Мартин.
– За то, что пятьдесят процентов гимназии, в принципе, уже позади. – Густав добавил в свой грог ещё немного виски. – Я бы не справился один.
– Прекрати, разумеется, ты бы со всем справился.
– Ты представляешь меня tout seul [13] в нашем классе? Представляешь? Что бы я делал в перерывах? Обсуждал с Кристиной учёбу её парня в Беркли? Или… – он глубоко затянулся сигаретой и закрыл глаза, притворяясь, что думает, – погружался бы в тайны предпринимательства с этим, как там его, Улофом?
– Стефаном.
– Зачем он вообще поступил в наш класс? Почему не выбрал экономический профиль?
– Непонятно.
– Стена непонимания и скука, вот что меня