– Вы Агата? – По лестнице, перемахивая через ступеньки, к ним неслась девушка. Тощенькая, в кепке, с двумя хвостиками. В руках огроменная папка.
«Юлия, ассистент», – прочитала Агата на ее бейджике и кивнула.
– Анатолий Евгеньевич Платонов распорядился принять вас в нашу команду. Вместо Ермолина. Пойдемте, подпишем документы. И можно приступать. – девушка озорно улыбнулась.
– Это наша Юля, по всем организационным вопросам к ней. Правая рука Платонова. – Матвей подмигнул ассистентке, и она ответила заливистым смехом.
– Рекомендации не нужны? – несколько резко спросила Агата. Ей сделалось неприятно то ли от теплого «наша Юля», то ли от мысли, что между этими двоими очень близкие отношения.
– Слова Матвея вполне достаточно. – И помощница Платонова снова засмеялась.
Агата прогнала лишние мысли. Ей-то что до этих двоих?
– Юля, я хотела пройти в эту комнату, но там закрыто. – Агата кивнула в сторону двери.
– Да, не во все помещения можно заходить, – и, словно извиняясь, добавила: – Распоряжение Анатолия Евгеньевича. Но по открытым могу провести экскурсию. Хотите? – с готовностью предложила ассистентка.
Агата отказалась. Сама разберется.
В нынешней мастерской раньше располагалась библиотека лагеря «Заключье». В книжном шкафу из красного дерева ровными рядами стояли обтрепанные книжицы, читаные-перечитаные не одним поколением подростков. Агате очень нравились энциклопедия по истории и каталог с картинами из Дрезденской галереи. Они с…. – впрочем, неважно с кем –читали эту энциклопедию по очереди. Помнится, у них даже спор случился. Авторы утверждали и, по мнению Агаты, весьма убедительно, что викинги добрались до Черного моря, но у Шелестова имелись весомые контраргументы по этому поводу. Они тогда почти поругались. Но в дверном проеме показалось зареванное лицо девчонки из соседнего отряда, кажется, математиков. Девочки дразнили ее, обзывали «Лосихой-Поросихой» и выкидывали вещи из окна. Говорили, что шмотки воняли лосем и протушили всю комнату. Матвей как заступник всех униженных и оскорбленных полетел восстанавливать справедливость. Дискуссию пришлось отложить до лучших времен…
В комнате шкафа не оказалось, после реставрации он занял достойное место в экспозиции музея. Как не нашлось здесь и дивана с выцветшей цветочной обивкой, его пружины впивались в спину всякий раз при попытке поудобнее устроиться на нем с книжкой. Наверняка, первым делом стащили на помойку.
Агата провела пальцем по идеально гладкому оконному откосу – безупречно. Шлифовальная машина безупречно выполнила свою работу. Где-то здесь, в левом углу, гвоздем было выцарапано А+М=Л. От старой штукатурки и наивной глупости не осталось и следа. Время работало почти как шлифовальная машинка, затирая в памяти Агаты выцарапанные болью воспоминания…
У окна стоял мольберт с картиной. Морской пейзаж, Захржевский, 1893, прочитала Агата. Последняя работа ее предшественника, даже лак не успел до конца