– Это вряд ли, – сообщила я, поднимаясь с колен. – Пользы от него никакой не ожидаю, не умен и к пьянству склонен. А вот супруга его, Наталья Борисовна, урожденная Шереметьева, мне бы в статс-дамы более подошла, нежели Наталья Лопухина. Хотя, и эта тоже может пригодится.
– Что же мне, всех Долгоруких за их измену прощать? Так вы мне с герцогом советуете? Ровно сговорились…
– Зачем же всех? – терпеливо принялась втолковывать я тётушке. – Василий Лукич, дипломат и хитрец отменный, мне не надобен, пусть себе в Соловках в темнице и дальше сидит. Княжну Долгорукую, Катерину, надобно замуж за простолюдина спихнуть, да от столиц подалее держать: горда слишком, да и глупа к тому же. Сестер ее младших – в монастыри постричь, хватит на ваши, государыня, деньги дармоедок содержать. А братцев меньших – в армию, рядовыми.
– Так я не пойму: тебе Долгоруких жалко или нужна только княгиня Наталья? – постепенно стала сдавать позиции тётушка.
– Нужна, – согласилась я. – Княгиня женщина – ума светлого, души высокой, мне такие надобны. Но без супруга она из Берёзова не уедет, точно знаю. Пущай ее муженек в Петербурге вместе со Степаном Лопухиным пьянствует.
– Ну, быть по-твоему, – сдалась императрица. – Прикажу Наташку с супругом и детьми из острога выпустить и в столицу доставить, тебе в утешение. Да и герцог, вон, о том же просит, только не пойму, зачем.
– Затем, тётушка, что его светлость любит ваше величество и желает, чтобы подле вас были верные и честные русские люди. Андрей Иванович, конечно, человек бесценный, так ведь не может же он один на страже вашего покоя бдеть.
Ушаков поблагодарил меня взглядом. Хотя он и любил свою страшную работу, но годы сказывались: уставать начал Великий инквизитор. Покоя иногда хотел, а не крови да мучений человеческих.
– Ну, быть по сему! – хлопнула в ладоши императрица. – Ты, Аннушка, к себе ступай, тебе к обручению готовиться надлежит. А мы тут с герцогом о делах государственных подумаем. Елизавету похороним – дальше жить надобно, к твоей свадьбе готовиться.
Я послушно удалилась. Но вовсе не для того, что примерять новые платья и любоваться драгоценными побрякушками. У меня были дела поважнее, о которых тётушке знать было совершенно не обязательно. Тем более, что Ушаков, с которым мы успели обменяться взглядами, неприметно последовал за мной. Я не опасалась тётушкиных шпионов: не было таких смельчаков на Руси, чтобы шпионить за Андреем Ивановичем.
– Что выяснил, Андрей Иванович? – осведомилась я, когда мы покойно уселись в моей гостиной. – Так ли уж опасен был заговор?
– Это с какой стороны посмотреть, государыня-цесаревна, – усмехнулся краем губ Великий Инквизитор. – Ежели всерьез принимать то, что пьяные преображенцы мололи, тогда, конечно, престол в великой опасности находится. Только ведь и Елизавета Петровна прекрасно понимала, что императрицу ей даже с преображенцами не сшибить. Уповала на слухи о тяжкой болезни вашей тетушки и на то, что после ее смерти скорой