– Сэр, мы можем поболтать о последних кинофильмах, – в тон ему ответила Алина. – Или, например, о модных книгах – скажем, тех, что пишет японец Мураками. Вы, сэр, читали его «Норвежский лес»?
– Нет, леди, я лишь слышал о таком писателе, – смутился Сергей. – Но у нас дома его книги есть. Маман обожает Мураками.
– А у меня их нет, – вздохнула Алина. – Я у знакомых беру Мураками. Мне нравится, как пишет о жизни: у него люди – живые, настоящие, они тоскуют, слушают музыку, ходят в кафе, пьют кофе или что покрепче, занимаются любовью, встречаются-расстаются, разговаривают обо всём и ни о чем, и всё это – жизнь, одна-единственная, неповторимая и потому прекрасная.
Они вошли во двор дома, где жил Сергей. Над палисадником с кустистыми рябинками и чахлыми березками вилась стая мух: кто-то сбросил с балкона пакет с рыбьей требухой – ну что за соседи такие, ленятся к мусоропроводу сходить! На неухоженном газоне с пыльной светло-зелёной, рахитичной травой валялись скомканные полиэтиленовые пакеты, старые газеты, поломанные детские игрушки, пластиковые бутылки и даже использованные презервативы: это надо же, не полениться подойти к окну, чтобы выбросить их. Зато над клумбой с разноцветной, пышной космеей, желтыми ноготками и темно-зелеными, ещё не расцветшими георгинами весело порхали бабочки и гудели пчелы, а может быть, и осы: по крайней мере, над кухонным окном квартиры Сергея у них было гнездо в виде серой бумажной розочки.
За клумбой ухаживала баба Ксеня, жившая в однокомнатной квартирке на первом этаже. Можно сказать, что это была её собственность: она сама вскапывала клумбу, рыхлила почву, готовила рассаду цветов, холила-лелеяла их всё лето. Если кто-то из расшалившихся детишек нечаянно запузыривал в клумбу мячиком или, не дай Бог, ломал веточку георгина, то баба Ксеня, дежурившая у окна, тут же выскакивала во двор, ловила нарушителя, выспрашивала, как его зовут, в какой квартире живёт, и непременно вечерком являлась к его родителям. А поскольку она была донельзя занудливой и не меньше часа рассказывала, как она, бедная и одинокая старушка, глубоко страдает из-за поруганной красоты клумбы, то папаши, обезумевшие от её стенаний, непременно брались за ремень и вкатывали мальцам по первое число, чтоб впредь неповадно было играть около бабуськиных зеленых питомцев. Сергею, кстати, тоже в своё время из-за бабы Ксени досталось. Зато клумба и вправду была дивной, настоящее украшение их полузапущенного двора.
К удивлению Сергея, возле неё, согнувшись в три погибели, копошилась Марго: она занималась прополкой.
– О! Юная тимуровка помогает престарелым цветоводам-селекционерам! – воскликнул Сергей.
– О! – в тон ему откликнулась Марго и засияла улыбкой. – А вы, сир, возвращаетесь с прогулки, и с прекрасной дамой!
Алина непринужденно улыбнулась и, явно дурачась, посмотрела по сторонам:
– А где она, эта ваша,