– Но он такой маленький, жалко беднягу… – шепотом отозвался Юэлян.
– Вот именно, что маленький! Куда мы его возьмем? На заставе холодно! Да и вообще!
Тогда Юэлян громко объявил:
– Его отдали мне, потому что я солдат освободительной армии. Я не могу не оправдать надежды людей.
Старина Сун не нашел, что ответить.
Они сели в автобус. Юэлян снял рюкзак и поставил себе на колени, чтобы щенок мог высунуть морду. Распахнув свои милые глазенки, тот смотрел то на Юэляна, то на старину Суна. Старина Сун потрепал его по голове:
– В горах холодно. Уж не знаю, выдержит ли этот проказник.
– Думаю, справится. Я сам позабочусь о нем, чтобы не добавлять никому хлопот.
Юэлян заглянул в послушные щенячьи глаза и подумал: «А вдруг он явился не просто так, а чтобы помочь мне пережить эту зиму?»
Автобус некоторое время ехал вдоль реки, потом свернул с берега и стал подниматься в горы. Склоны покрывала пышная зелень. Дорога круто повернула и стала похожа на змею, обвивающую гору вокруг пояса. Они быстро набирали высоту. Подъем оказался крутой: целых полтора километра в высоту – настоящее скалолазание. Путь был коротким, километров двадцать или тридцать, но разница в высоте – колоссальная.
Старина Сун вдруг спросил:
– Братишка Хуан, скажи честно, не жалеешь, что оказался у нас на заставе?
– Почему я должен жалеть?
– За год на заставе жить надоест сильнее, чем за целых три в отряде связистов в Ядуне. Особенно утомляет уединение. Ладно мне, самому старшему на заставе и потому привыкшему, уже все равно, но ты ведь совсем мальчишка…
– Я привыкну, – ответил Юэлян. – Все равно у связистов тоже не разрешают сидеть в интернете.
– Ты просто еще ни разу не зимовал на заставе, – сказал старина Сун. – Это тяжко до смерти. Лишь переживший зиму может называться тибетским солдатом, только ему известно, почем фунт лиха. Скажу тебе так: ты точно еще пожалеешь!
– Я нисколько не пожалею, – отозвался Юэлян. И помолчав, добавил: – В жизни как в шахматах. Если ход сделан, жалеть уже нельзя!
Старина Сун хмыкнул и ничего не ответил.
Юэлян знал, что на высокогорной заставе тяжелые условия, причем их Годунла – еще не худший вариант. Но как бы ни было сложно, если другие справляются, справится и он. «Как солдат Народной освободительной армии я мечтаю на собственном опыте осознать, что такое охранять границы родной страны на пограничной заставе. Я не боюсь ни испытаний, ни усталости», – так Юэлян написал в своем заявлении о переводе. Правда, кое о чем писать все-таки не стал: он хотел знать, в каких условиях служил отец, через какие испытания прошел. Юэлян давно сказал себе: «Если отец выдержал, то и я смогу».
Какое-то время они ехали в тишине, а потом Юэлян поинтересовался:
– Так почему же ты сам до сих пор не уехал?
– А что я? – ответил старина Сун. – Вот должен был уехать в этом году, да начальство велело остаться еще на годик, помочь новому взводному, так что придется мне