Репортеры пытались расспросить сотрудниц магазина, но те, будто сговорившись, отделывались общими фразами вроде: «Это обычный человек, просто дел по горло и постоянные разъезды», «Наш магазин совсем крошечный, и у директора есть дела поважнее».
Воскресные отлучки жены разжигали в Тощем любопытство, и однажды он внезапно нагрянул к ней на второй этаж. Он застал ее с красной кистью в руках: она делала пометки в библиографическом списке, а сбоку от нее лежал наполовину прочитанный томик стихов и стояла чашка крепкого ароматного чая. Еле удерживаясь от желания заговорить, он долго наблюдал за ней, а затем спустился с западной стороны магазина, но чуть позже снова поднялся с двумя только что купленными книгами. Открыв титульный лист с проставленной на нем печатью о покупке, он заставил жену поставить подпись. Мелкие иероглифы, написанные ее детским наивным почерком, взволновали его, и, не обращая внимания на ее протесты, он заключил жену в объятия. Как и прежде, не издавая ни звука, он с тоской стискивал ее упругую плоть. Сил у него было даже больше, чем раньше; это тело без единой жировой складки действовало твердо и решительно, глаза смотрели задумчиво. Наконец он вернулся к письменному столу и залпом осушил чашку остывшего чая. Когда он ушел, тихонько притворив за собой дверь, она продолжала лежать, и из глаз ее тонкими ручейками текли слезы.
Вслед за таким вот воскресеньем, конечно же, пришел понедельник, прекрасный день, наполненный ярким солнечным светом и не предвещавший ничего дурного, – напротив, всё вокруг сулило прекрасное начало. Улавливая каждый звук, доносившийся с первого этажа, она могла различить всплеск каждой капли кофе. Она слышала, как сотрудницы шумно вдыхали, когда брызги обжигающего кофе попадали на кожу. Когда в магазин входили новые посетители, девушки приветствовали их чуть громче обычного, а когда приходили знакомые лица, они издавали звук, похожий на выдох. Когда посетители берут с полок книги, чтобы просто полистать, а не купить, это напоминает дружбу без брака. Каждое утро первые два часа после открытия ее слух бывал особенно чуток, а затем уже сосредотачивался на других занятиях. Она шагала и бегала трусцой по беговой дорожке, пока тело не разогревалось. Если вдруг по неосторожности ей случалось вспотеть, то она обязательно мылась в ванной, до неприличия просторной. В эти моменты она частенько вспоминала те старые добрые времена, когда ее кокетливая походка приводила всех в полное восхищение и изумление, а к ее стройной шее и плечам были прикованы многочисленные взгляды. Разумеется, вскоре в ее памяти возникал образ Хромого – только сейчас она начала понимать, каким поверхностным, но, в сущности, добрым он был. Сейчас, когда всё осталось в прошлом, ей казалось, что он был хорошим, хотя и распутным парнем, с которым ей было по пути. По сравнению со следующим ее спутником жизни Хромой не был