Музей наполнен работами Рериха, Серова, Ряжского, Ярошенко. Одна «Фрина на празднике Посейдона в Элевзине» Семирадского поражает. Я любил бывать в корпусе Бенуа, как заметил Леонидович – знатно облазил там все вдоль и поперек.
Чуть раньше назначенного времени, а именно в десять сорок пять, я уже топтался у входа в музей. Такси заказывать не стал, прогулялся до метро (в утреннее время там нет толпы, не то что вечером), сел на зеленую ветку и за одну остановку достиг цели. Получилось даже быстрее, чем я ожидал, но, с другой стороны, оставалось время на перекур. Пока я зажигал сигарету, в голове стали роиться мысли.
Чтобы грамотно создать копию выбранного тобой шедевра, мало уметь рисовать, нужно знать определенные правила, иметь навыки. Обычный покупной холст не подойдет для гладкой живописи (как, например, голландская), придется его еще раз десять прогрунтовать прежде, чем он станет достаточно ровным для такой манеры письма. Нужно хорошо разбираться, какой оттенок художник заложил в имприматуру. Теплый? Холодный? Нужно понять, какую палитру он использовал, обратить внимание на нюансы. Если ты перепутаешь тона или цветовой баланс, если не удержишь композицию в воздушной перспективе, то будет похоже, но…
Я старался рыть глубоко, мог весь день мешать цвета, чтобы добиться того же оттенка, а до этого мог несколько часов пялиться на оригинал, который был доступен в музее. Я протаскивал с собой небольшие палитры, сделанные из грунтованного картона, на них пробовал разный замес, брал все, что намешал, и снова оказывался напротив оригинала. Сравнивал, прищуривался, наверное, выглядел смешно и нелепо.
Пока я вспоминал, остался последний затяг. Я жадно втянул в легкие все, что смог, выпустил дым наружу, затушил окурок о подошву ботинка и бросил его в урну.
Ровно в одиннадцать ноль-ноль на входе рядом с кассой меня ждал Леонидович.
– О! Без опозданий пришел! В рубашке? Даже лицо умыл? Молодец!
– Здравствуйте! Да, нафуфырился. Это ж для меня, вы знаете, целый праздник, профессор! – я старался шутить, хотя небольшое волнение периодически накатывало.
– Ха-ха-ха, – мужик засмеялся, держась рукой за круглое пузо, но спустя секунду он вцепился в меня взглядом. – Так! Посмеялись и будет! Ты хоть успел подтянуть знания? М-м-м? – из хохотливого и доброго старика Леонидович быстро превратился в серьезного и строгого учителя. Я часто ощущал себя рядом с ним, как Гарри Поттер с профессором Дамблдором.
– Честно сказать, я не готовился, – вяло промямлил я.
– Это понятно, я ж знаю, что ты у нас гений, мать твою. Зачем гению готовиться к собеседованию?
– Но вы же говорили месяц, вот я и…
– Так! Развякался мне тут! Ладно, рожу помыл, и то спасибо, – он смягчился. Взгляд