Храня отношения в тайне, они много времени проводили вместе, при встрече сообщали друг другу новости или пересказывали очередную прочитанную книгу. Красота Петербурга, юношеские мечты, первая любовь… Как тут устоять? Дни шли, он служил, а она продолжала рисовать, но когда пришло время поступления в академию, аист принес весть.
Она могла промолчать, исполнить свои мечты, но вместо этого на свет появился я.
Я пересматривал мамины рисунки, когда был еще совсем юным, и мог прочувствовать атмосферу места, в котором никогда не был, погрузиться в него. Мое воображение переносило меня от пятен на потрепанной бумаге к чистой реке или в гудящий разговорами дворик. Я чувствовал запахи, представлял, как гуляю босыми ногами по траве. Она позволяла играть рядом, пока рисовала, и смеялась над «серьезной моськой», с которой я пялился на ее наброски и книги. Со временем мне выдали кисточку, бумагу, акварельные краски и несколько простых карандашей. То были счастливые моменты, но недолго.
Мой отец не был плохим человеком, он верил в службу и праведность своего призвания. Конечно, как поступило бы большинство правильных мужиков, он не воспринял с радостью мое увлечение. Поначалу проскальзывали колкие замечания – «растишь себе девку» и «я не для этого его делал». Каждый раз за ужином, после рюмочки, он стал спрашивать: «Ну, что сегодня намалевал?» Мы с мамой молчали, она старалась переводить разговор в шутку, иногда получалось.
Однажды отец все-таки не выдержал и устроил скандал. Я и все соседи по общаге слышали тысячу обвинений и упреков. Его разрывало от злости, что-то летело в стену.
– У тебя была одна задача – воспитать сына, а не жалкое подобие!
В тот момент я не мог понять, что отец совершенно несчастен. Ему не присвоили звание, к которому он стремился много лет, и алкоголь стал постоянным гостем на столе. Место молодого и радостного парня занял взрослый оплывший мужчина, с намечающимся пузом и сединой, он постоянно смотрел «Улицы разбитых фонарей» и что-то бубнил под нос.
Во всех ссорах родителей я винил себя и, несмотря на то, что был ребенком, твердо решил не показывать свой интерес к живописи. Я стал осторожным, тайком заглядывал в книги, прятал рисунки.
Отец свято верил в свою службу, тогда еще в милиции. Даже после того, как с ним плохо поступили, он оправдывал начальство и тянул эту лямку. Мы жили небогато: общая кухня, ванна и мусоропровод. Алюминиевая посуда, купленная на распродаже мебель, б/у техника и выступления президента на Новый год – все это наполняло нашу реальность. Я носил вещи