Стариков, интеллигентно попивая кофеёк, неожиданно заметил Лисунову: «Вот у вас борода подстриженная, следовательно, вы – не почвенник!» Лисунов ответствовал доктору наук Старикову, что, основываясь на посылах, связанных с формами и видами мужских вторичных половых признаков, можно прийти к неверным результатам – особенно в филологических исканиях. Это не смутило профессионала, удовлетворённо констатировавшего: «Здесь – всё-таки западническая конференция! И вы – несомненный западник. В противном случае вас бы сюда не позвали!» «Я бы не торопился с выводами, – сказал Лисунов под последний укус пирожка с капустой. – Вспомните реплику лабуха из рассказика Жванецкого “Как хоронят в Одессе”: “Вы же ещё не слышали наше звучание!”»
А Гера Муравьёв, симпатичный мужик среднерусского типа, никак, судя по конфигурации русой бороды, не западнического, директор издательства «Пушкинский сад», виртуальным образом обретающегося на редакционной территории журнала «Планета», зачем-то пообещал Лисунову издать книгу его стихотворений. Возможно, он задобрился бутылкой убойного украинского «Первака», который был за полчаса до беседы дружески ему вручён и который, по лисуновской практике, неизменно приводил «дорогих россиян» в возвышенно-возбуждённое состояние. Муравьёвский друг Курин, завотделом поэзии того же журнала, лауреат литературной премии (а как же!) «Северные Полмира» (название которой было очевидно порождено строкой Бродского «…с высоты ледника я озирал полмира», и под оный тезис один из апологетов подвёл несокрушимую доктрину), откушамши украинской горилки, доверительно проговорился: «Мы стихи “украинцев” не сможем напечатать: под них, то бишь вас, места никак не сыщем. У нас, понимаете ли, своих та-а-акая очередь стоит!.. У меня ж тут столько местных классиков на учёте! – как говорится, Винни-Пух и все-все-все…»
В большой перерыв Лисунов, с непривычки изнемогавший от изобилия околобродских многоглаголаний, выбежал в Летний сад, который находился совсем рядом, в трёх кварталах. Посеревшие от времени, некогда белые, молчаливые статуи уютно располагались меж зеленью. Съёмочная видеогруппа записывала с кем-то беседу, из которой Лисунову услышалась только одна фраза. Разумеется, – «…и в Летний сад гулять водил». В одной из зелёных кустовых ниш Лисунов наткнулся на Мидаса, страдальчески, с вывернутым ртом глядевшего в небеса – похоже, возопившего уже не только оттого, что в золото превращались предметы, к коим он прикасался, но и потому, что все произносимые им слова становились драгметаллом. Разменной, что ли, монетой. Фигура мифического царя вполне наглядно являла собой аллегорию юбилейной конференции – во всяческих аспектах.
Лисуновская читка, проходившая в зале редакции журнала «Планета», сопровождалась мрачноватой тишиной, хотя ария путивльского гостя началась с краткого размышления