Глава 4. Игорь
Уезжаю, оставляя Нику, хотя внутри не спокойно. Девчонка явно не в себе ещё, но мои дела сами себя не решат и ждать тоже не будут.
Всю ночь сидел возле неё, как долбаная сестра милосердия, следил за капельницей. Заодно порылся в сумке, нашёл паспорт.
– Пробей мне Зимину Веронику Александровну, – говорю Бодрому и вглядываюсь в асфальт.
– А конкретней, чего пробивать-то? – тупит опять он.
– Всё. Родителей, где родилась, училась, – перечисляю со скучающим видом, что меня интересует.
– У твоей Ники сестра тоже стрептизёрша, она её туда и затянула по ходу, – выдаёт осторожно, косится на меня.
– Кто такая? – спрашиваю, повернувшись к этому следопыту.
– Марина, псевдоним не знаю. Зато у неё расширенный пакет услуг, – хмыкает он. – На хату себе уже заработала, хотя тарифы не завышенные, – я чувствую, как мои глаза округляются, не подготовился к такому раскладу.
– Есть значит у девки коммерческая жилка? – зачем-то спрашиваю с сарказмом.
– Типа того, не то что твоя Ника, – несёт Бодрого не в ту сторону, и я сжимаю челюсти, но это не помогает.
– Ты сейчас мне чё всуропить пытаешься? Возвышаешь проститутку, а эта, что лежит на моей кровати и отходняки славливает, лохушка, что ли? – он попутал хер с трамвайной ручкой, и меня обрывает. – Тормози! – ору я.
– Клим, ты чё? Я же прикалываюсь! – отмазывается Бодрый.
– Ты зажрался уже! Тебя прёт от сытой жизни! – угрожающе наезжаю. – Давай, рули на обочину, хреново слышишь, что ли? – он скидывает скорость и останавливается. – Дёргай отсюда! – рявкаю я. Всечь ему хочется, но я пока держусь, руки не распускаю.
– Ты чё взъелся-то? – смотрит на меня, как на неадеквата.
– Бодрый, не испытывай судьбу, – вытаскиваю из пачки сигарету и прикуриваю.
Вылазит из машины и ждёт, что я его остановлю, как раньше было. Я докуриваю и пытаюсь успокоится, но меня один хрен бомбит.
Открываю заднюю дверцу и кидаю ему куртку, сам сажусь за руль.
Еду. Слежу за указателями, поглядываю на часы. Почти километр уже проехал, а желание вернутся всё ещё не появилось.
Бодрый дебил, конечно, но мы с ним на зоне столько вместе прошли, что просто так это не перечеркнёшь.
Когда этот плешивый с ментами так разговаривал, борзоту свою показывал, было круто, а сейчас не хрена. Я Бодрого подтянул к себе не за тем, чтобы он меня жизни учил. Хотя сам, наверное, виноват, слишком близко подпустил.
Преданнее Бодрого я никого не помню, но только он умеет выбешивать меня до зубного скрежета.
Проезжаю второй километр и начинаю притормаживать. Разворачиваюсь, съезжаю с дороги и откидываюсь на спинку сиденья.
Надо было врезать ему по лысой башке, чтобы мозги на место встали. Давлю на газ и возвращаюсь.
Вижу Бодрого, идёт в расстёгнутой куртке, камни возле дороги пинает. Этот придурок точно кара небесная, за грехи мне послан.
– Залазь,