Закрыв глаза, разведчик досчитал до девяти, а потом принял решение. Что сейчас он выйдет из странной комнаты, покинет чужое здание и будет гулять. Будет играть, бегать, греться, удивляться, смеяться, плакать, смотреть на небо, ловить ртом снег, искать старых друзей, находить новых, жечь костры, смотреть на птиц, гладить котов, жевать травинки, ездить в автобусе, закапывать сокровища, прятаться и выскакивать из укрытия, поднимать с земли странные предметы и класть их в карман, придумывать истории и рассказывать их тем, кто хочет послушать. А остановит его только одно. Если вдруг откуда-то издалека долетит: «Тоша! Мультики!».
Бомба, нарисованная мелом
Синяя линия огибала проржавевшие болты, ныряла в микроскопические выбоины на металле, стремилась к месту встречи с линией красного цвета. Сжав губы, стараясь не оставить ни одного разрыва, Игорь замкнул акриловые провода, нарисовав жирный фиолетовый узел. На весь ритуал ушло меньше минуты. Впрочем, за это время по мосту не прошел ни один человек. Город вяло отходил ото сна, не представляя какая опасность ему грозит.
Мужчина спрятал кисточку и тюбики с краской в поясную сумку, огляделся и зашагал по направлению к городу. Опустив голову, победно ухмыляясь, он смело перешагивал трещины на асфальте, стараясь не задеть торчащие одуванчики. Всего за несколько метров до бетонных ступенек, ведущих к привокзальной площади, он замер. Оранжевое солнце смотрело на него глазами-закорючками. Сотни подошв почти стерли кособокое светило, но контур все же сохранился. Игорю стало не по себе. Мерещилось что-то издевательское в двух едва заметных точках. Недовольно фыркнув, Игорь ускорил шаг, почти бегом спустился по лестнице. В нишу под ней забился рыжий драный кот.
– Не боись, тебе ничего не будет, – заговорщицки прошептал мужчина, прежде чем затеряться в лабиринте дворов.
Игорь Константинович Комарихин ненавидел свой город больше трех десятилетий. Отчет он вел от возраста, в котором научился читать. Давным-давно, стоя у дачной остановки, глядя на указатель, собирая буквы в слова, он понял, что именно здесь заканчивается Петропавловск, а дальше дорога ведет в неведомый Омск. Его Игорь Константинович ненавидел почти также, как Петропавловск, хоть и заочно. Иногда ему казалось, что «ненависть» слишком громкое слово. Подошло бы и «дискомфорт». Но судьба постоянно подкидывала неприятности, после которых тяга искать синонимы пропадала. Петропавловск был городом детей, не желавших играть с Игорьком; городом девушек, отказавших Игорю во встрече; городом работодателей, недовольных Игорем Константиновичем. Так что Комарихин очень рано научился с одного взгляда отличать город от не-города. Деревья, трава, животные, лужи, речка, брошенные дома, пустыри не вызывали у него ненависти. Они находились в черте города, но не являлись его частью, в отличие от людей, машин