Когда мы подошли к месту стоянки, я почувствовала себя нехорошо, не хватало ещё заболеть… Пальцы словно примёрзли к вёслам и плохо разгибались, на ладонях появились синие прожилки, мокрая одежда стала тяжёлой и прилипла к телу. К тому же подступил голод, как коварный враг: незаметно и так не вовремя. Голод ощущался не в желудке, нет. Нам хотелось есть всем своим существом. Вспоминались пышные праздничные столы, накрытые бабушкой на Рождество и Пасху. Какие она жарит отбивные! Мясные «лапти», с тоненьким ободком молодого сала, маринованные с чесноком и специями, словно сами собой они тают на языке – такие мягкие и сочные… И салат с душистой ветчиной и опятами, и блины, тоненькие, в дырочку, как ажурные салфетки. И пирог с горбушей, рисом и репчатым луком, слегка припущенным в масле. Эх, просто царский пирог! На весь противень! Вспоминался и горячий мамин борщ, сваренный на говяжьих рёбрышках, долго томящийся на слабом огне, ароматный, тёмно-красный, со сладковатым привкусом свеклы. В любой суп Женька добавляет укроп и сметану, подкидывая пару-тройку добрых ложек, и оттого борщ в её тарелке становится бледно-розовым. А ещё картошка, жаренная до румяной корочки. Вот откусить бы солёный хрустящий огурец да запить холодным рассолом прямо из банки… Все наши мечтания о хорошем ужине спотыкались об это ненавистное «бы».
Выйдя на берег, мы не увидели ни полян, ни каменистого пляжа: здесь был тёмный густой лес и заросли какой-то неведомой травы с толстыми стеблями в человеческий рост. Это место было не таким, как все предыдущие стоянки, даже закралась мысль, а правильно ли мы прочли карту, может, нам стоит ещё спуститься по реке, пока не найдём более уютного местечка для ночлега.
Когда у берега появился инструктор, мы поспешили ему сообщить, что здесь совсем нет места для палатки, так как всё поросло этой дикой травой. Он подошёл к нам и сбил под корень несколько таких стеблей тяжёлым сапогом. «Продолжайте!» – усмехнулся инструктор. Мы повторяли этот нехитрый манёвр: толстые сочные стебли с хрустом ломались, освобождая площадку для нашего жилища. Мы закрепили углы тента металлическими колышками. Больше всего мне нравилось подвязывать «макушку», чтобы палатка принимала форму. «Вот и дом готов!» – сообщила я радостно и в этот раз, однако радоваться было рано: утром, собираясь в путь, мы, видимо, плохо упаковали палатку, и теперь внутри блестели лужи воды. Надежды просушить жилище не было, к вечеру дождь разошёлся ещё сильней, и папина поролоновая губка снова пришла нам на помощь.
– Ты пока обустраивайся, а я пойду тебе лекарство поищу, – сказала Жека, увидев, что меня знобит, и отправилась на поиски.
Я перетащила в тамбур рюкзаки, расстелила коврики-карематы, потом и спальники поверх, подвесила к «потолку»