Его явно напрягал такой расклад. Да, он определённо точно влюблён.
– Но Дикая ведь не единственный источник вашего пропитания? В Хранилище Змеееда я видела консервы.
– С каждым парашютистом нам спускают стандартный набор вещей, упакованных в деревянные ящики, те самые, которые впоследствии мы используем в качестве столов, стульев и подставок. В ящиках всегда лежит одно и то же: один гамак, малопригодная мелочёвка из инструментов и десяток консервов.
– На десяток консервов мог бы попробовать прожить неделю один человек, но не двенадцать людей, – заметила я.
– Так что питаемся тем, что добывает Дикая. Ещё есть несущиеся раз через раз куры, исправно доящаяся коза и кое-что с грядок Нэцкэ. Как-то перебиваемся. Голодно бывает только в двух случаях: если охота Дикой была неудачной и если в Паддоке становится слишком много людей.
– Слишком много? Это сколько?
– При мне нас однажды набралось семнадцать. Тринидад пропадала в лесу с первым лучом рассвета и возвращалась с последним лучом заката, но нам всё равно едва хватало еды.
– И как же вы разрешили ситуацию?
– Она разрешилась сама. Четверо безумцев сбежали в Тёмный лес вскоре после очередного ухода Дикой на охоту. Ещё через несколько дней мы изгнали в ту же сторону ещё двух парней.
– Изгнали? Значит практикуете суровые наказания?
– Обычно нет. При мне было всего единожды, а до меня, исходя из рассказов Дикой, такого не случалось. Да до меня ведь и было всего десять человек, без учёта самой Дикой.
– За что же здесь могут приговорить к изгнанию?
В моём понимании причина должна была быть из разряда крайних. Это должно было быть чем-то таким, за что целая группа людей не сможет простить, чем-то таким, за что они действительно могут отправлять людей на верную гибель.
– Те двое решили восстать против Дикой. Сказали, что больше не намерены подчиняться её приказам и исполнять обязанности в Паддоке.
– И?
– И она решила, что ей незачем кормить тех, кто не желает трудиться во имя общего блага, а значит двигаться к цели выбраться из Паддока. – Она так решила. Не они все так решили, а она одна. Что ж, это честно, с учётом того, что она одна содержит всю эту ораву. – Дикая приказала, и мы вывели бунтарей в лес.
– И они не сопротивлялись?
– Их гордыня была слишком сильно ущемлена, чтобы просить о прощении. Мы вручили им по клинку и отправили прочь.
– Они могли вернуться и прирезать вас вашими же клинками.
– Это было вечером. Мы всю ночь караулили границу леса. Никто из него так и не вышел.
– А если они всё ещё там? В Тёмном лесу. Они ведь могут напасть на Тринидад, а её даже прикрыть некому.
– Прошло уже полмесяца. Едва ли они пережили даже первую ночь в Тёмном лесу. Подай мне своё ведро с глиной, моя закончилась.
Взяв своё ведро, я подняла его над головой, чувствуя при этом удовлетворение